Отец подруги

Меня колотит с такой силой, что зуб не попадает на зуб. От обиды, от унижения, от страха, от злости. Виктория Константиновна преподнесла моей маме все в таком свете, будто я проститутка, которая спит с Борисом за деньги и украшения? Или Лена? Я уже ничему не удивлюсь. Что я сделала плохого этим людям? За что они так со мной? Никто из них не имел права звонить моей матери и рассказывать о нашей связи с Борисом. Это должна была сделать я сама.

Опускаюсь на лавочку возле университета. Голова кружится от нехватки кислорода, перед глазами все расплывается от слез. Не знаю, сколько так сижу, но в чувство приводит телефон, который начинает издавать вибрацию в руке. Собрав ладонью влагу со щеки, я нажимаю зеленую кнопку и отвечаю Борису.

— Да, — пытаюсь, чтобы мой голос звучал ровнее, но эмоции сейчас на пределе. — Борис… — громко всхлипываю, потому что опять вспоминаю мамины слова и ультиматум. Как будто пощечину от нее получила.

— Что случилось? — доносится его строгий голос, когда я пытаюсь взять себя в руки и говорить нормально. — Ты где?

— Я в университете. То есть, рядом с ним, — бросаю взгляд на толпу молодежи, которая кучкуется возле здания и, как мне кажется, смотрит на меня с осуждением. — Сижу на лавочке.

С языка хочет сорваться просьба, чтобы он забрал меня, но Борис опережает:

— Сейчас буду, — завершает разговор.

Мое дыхание обрывается по новой, когда я вижу знакомую машину. Поднимаю сумку с колен и направляюсь к Борису, тяну на себя ручку и оказываюсь в салоне, где все пропитано любимым запахом. После тех слов, которые я сегодня услышала, мать никогда не одобрит мой выбор, что бы я не сказала и не сделала.

Борис фиксирует на мне взгляд, обводит лицо и задерживает его на ладонях, которыми я стискиваю лямки сумки.

— Маме узнала о наших отношениях… — тихо начинаю я, чувствуя, как глаза снова режет от слез. — Она думает, что я с тобой из-за денег... Настаивала, чтобы я вернулась домой, — отворачиваюсь к окну и прячу лицо.

Наверное, мне стоило побыть немного одной, чтобы как следует выплакаться, а потом пытаться с кем-то говорить. Я чувствую вину, что из-за меня страдает столько людей, и никак не могу справиться с отчаянием.

— Сона, — Борис накрывает мою руку своей. — Посмотри на меня, — просит он.

Я медленно поворачиваюсь, смаргивая слезы. Взгляд Бориса теплеет, он поднимает ладонь и проводит ею по моим волосам, отчего жечь в груди начинает лишь сильнее.

— Я позвоню ей и поговорю, — перемещает руку на мою щеку и вытирает мокрую дорожку. — Она изменит свое решение. Мы ничего предосудительного не делаем.

Я не склонна к пессимизму, но события этих дней выбивают почву из-под ног. К тому же, зная хорошо свою маму, понимаю, Борис ее уже ничем не переубедит. Я понимала, что последует за моими шагами и желанием быть с этим человеком, но как же это оказалось тяжело. И безумно больно.

Как я не пытаюсь убедить себя в том, что это временные трудности, но камень на душе легче не становится. Борис предлагает перекусить вместе. Я соглашаюсь, и в процессе у меня даже получается отвлечься от грустных мыслей, а внутри поселяется надежда, что у Бориса обязательно получится построить с моей мамой диалог, и она не будет думать о нас так плохо.

— Вечером заеду, — Борис выходит из машины и провожает меня до подъезда, целует на прощание.

Я обнимаю его в ответ, и так мы стоим какое-то время. Сердце барабанит внутри от его близости. Рядом с ним все проблемы кажутся не такими уж значимыми.

Зайдя в прихожую, я достаю телефон и смотрю на него. Закусив губу, снова думаю о маме и о том, как она переживает за меня. Порываюсь позвонить, но решаю дождаться завтрашнего дня. Возможно, после разговора с Борисом, она изменит свое отношение на наш счет.

Я неспешно иду в спальню, снимаю с себя одежду и иду в душ, чтобы смыть с себя все ужасы этого дня. Затем завариваю себе чай и перемещаюсь в гостиную. Время тянется мучительно долго. Я не свожу глаз с часов и жду появления Бориса, он говорил, что задержится на переговорах. Но когда стрелки переваливают за десять вечера, решаю идти спать, думая, что Борис уже не приедет. Но стоит лечь в кровать, как слышу звонок в дверь. Подрываюсь с постели и бегу в прихожую.

— Извини, малыш. Задержался, — Борис делает шаг ко мне и заключает в объятия.

Да, совершенно точно я не смогу почувствовать себя до конца счастливой, если мама не примет мой выбор.

— Я покушать приготовила, будешь? — предлагаю я и тяну Бориса за собой на кухню.

— Буду, — улыбается он. — И завтра проведу с тобой весь день, — обещает он.

Я разогреваю еду из холодильника, когда телефон на столе подает признаки жизни. Бросаю на тот взгляд и чувствую, как сердце переходит в режим ускоренной работы.

— Да, тетя Свет, — я отвечаю на звонок нашей соседки.

— Сона! Соночка… Приезжай немедленно, — взволнованно тараторит она в трубку. — Твоей маме стало плохо с сердцем, ее только что увезла скорая.

Меня накрывает паникой. Такой сильной, что я роняю тарелку из рук и чувствую, как слезы снова брызжут из глаз.

42