Отец подруги

Мне становится дурнее с каждой новой секундой от картинок, которые проносятся перед глазами. «Это все из-за меня. Маме попала в больницу из-за меня», — пульсирует в висках.

— Что случилось, Сона? — спрашивает Борис и подходит ко мне.

Его руки ложатся мне на плечи, и он снова повторяет свой вопрос, пока я смотрю расплывающимся взглядом на разбитую тарелку под ногами и не могу пошевелиться от ужасных новостей. Наверное, мама испытывала то же самое, когда узнала, что я попала в аварию?

Борис слегка встряхивает меня и снова зовет, когда я долго молчу.

— Мама, — бормочу я. — Ее забрала скорая, мне нужно срочно домой…

Опускаюсь на колени и начинаю собирать осколки с пола, ощущая, как сердце барабанит в груди. Выкинув разбитую тарелку в мусорное ведро, я быстро направляюсь в спальню. Достаю сумку и бросаю туда вещи, которые попадаются под руку. После услышанного по телефону о маме, по сути, мало что изменилось. Она по-прежнему для меня лучший человек на земле, который всегда был со мной рядом. Я не могу сейчас оставить ее одну и должна к ней ехать.

— Сможешь отвезти меня в аэропорт? — прошу я Бориса, когда заканчиваю со сборами, на которые уходит не больше пяти минут.

Он ничего не отвечает, достает из кармана брюк телефон и кому-то звонит. Уточняет, когда ближайший рейс до моего города и покупает два билета. После чего берет сумку в руки, и мы направляемся в прихожую.

— Вылет через два часа. Как раз успеем, — говорит он, забирая ключ из моих рук.

От волнения я не справляюсь с ним и не могу попасть дрожащими пальцами в замочную скважину. Всю дорогу до аэропорта мы едем в тишине. Я не помню, как садимся в самолет и взлетаем — все происходит, как в тумане. Непрекращающееся чувство вины и страх сковывают внутренности. Если с мамой произойдет что-то ужасное, как мне потом с этим жить?

— Принесите бутылку воды, — просит Борис у стюардессы в самолете и касается меня своей рукой. — Ты абсолютно ни в чем не виновата, — говорит спокойным голосом.

Я вздыхаю. Не потому, что мне нечего сказать, а потому, что в горле стоит ком. Мы приземляемся в аэропорту рано утром. Борис, обняв меня за плечи, подводит к такси и открывает заднюю дверцу. Я прошу его сразу отвезти меня к маме в больницу и снова прилипаю к окну, повторяя слова молитвы.

Благо ничего объяснять медсестрам в регистратуре и на посту в реанимации мне не приходится. За меня все делает Борис. Не знаю, как бы я справилась без его помощи и поддержки. В благодарность беру его за руку и сильно ее сжимаю, когда договорившись с лечащим врачом моей мамы, Борис подводит меня к реанимации и подталкивает к двери.

Затаив дыхание, я делаю шаг внутрь. Мама лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок отсутствующим взглядом. Медсестра сказала, что мама недавно проснулась и чувствует себя получше, но о ее переводе в обычную палату пока и речи быть не может.

Делаю еще шаг, потом еще и остановилась у кровати, давя рвущиеся наружу всхлипы.

— Мамочка, — касаюсь ее шершавой и прохладной руки, чувствуя, как все содрогается внутри.

Мама переводит на меня взгляд, и я замечаю, как по ее щеке тоже катятся слезы.

— Тебе нельзя волноваться, — говорю я, вытирая тыльной стороной ладони влагу с ее лица.

— Ты приехала… — произносит она слабым голосом.

— Ну конечно. Как я могла не приехать? Ты же самое дорогое, что у меня есть, — сжимаю ее ладонь и сажусь на стул возле кровати. — Я так тебя люблю.

Приборы, к которым мама присоединена, начинают громко пищать.

— И я тебя люблю, Сона…

Я замолкаю и сижу так отведенное мне время, гладя руку матери и думая о том, как же это страшно потерять близкого и любимого человека. Разве смогу я сейчас ее оставить? После смерти отца я как-то справилась с этой трагедией, но если что-то произойдет еще и с мамой… Подобного я себе никогда не прощу.

— Врач обещает перевести тебя в обычную палату, когда тебе станет лучше, — тихо бормочу я. — Ты, пожалуйста, поправляйся, я так за тебя испугалась. Очень сильно…

— Поправлюсь, — заверяет мама. Видно, как тяжело ей говорить.

В палату заглядывает медсестра и сообщает, что время визита подошло к концу. Я выхожу из платы и натыкаюсь взглядом на Бориса. Да, я очень его люблю, но... Надеюсь, он меня поймет.

Сердце в груди сжимается с еще большей силой, потому что я не представляю, как скажу ему вслух о том, что не смогу вернуться с ним.

— Завтра же ее переведут в лучшую палату, — говорит Борис и обнимает меня за плечи, прижимая к своей груди. — Обеспечу ей хороший уход и сиделку. Не переживай.

Я отстраняюсь от него и отрицательно качаю головой, точно зная, что не оставлю маму ни на какую сиделку. Если потребуется, то брошу университет и переведусь в какой-нибудь из наших институтов, закончу учебу здесь.

— Мы мало времени провели вместе, — тихо начинаю я, — но оно стало самым лучшим в моей жизни. Я… — слова даются с трудом, будто кто-то проворачивает ржавый гвоздь внутри, но, добавив голосу, твердости, продолжаю: — Извини, я не смогу вернуться с тобой.