Отец Рождество и Я

Покрепче схватив поводья, я резко потянула вниз. Вроде бы Кип сказал, что так нужно заходить на посадку.

– Вниз, Блитцен! Вниз!

Думаю, Блитцен наконец понял, что происходит. Да, когда Капитан Сажа вскочил ему на спину, он перепугался – просто потому, что не сообразил, кто вцепился когтями ему в круп. Олень решил, что на него напал странный чёрный зверь, и ему это, разумеется, не понравилось. Но теперь он догадался, что это был мой кот, кот, который был дорог мне, а значит, и Отцу Рождество. А если и было что-то, чего боялись олени – и в особенности Блитцен, – так это огорчить Отца Рождество. Теперь Блитцен послушно снижался, камнем падая туда, где чернел над лесом Капитан Сажа.

Сани тормозили нас, и потому я отстегнула упряжь, оставив «Снежную бурю 360» беспомощно болтаться в воздухе.

Чёрная точка меж тем росла и росла. Но чем ближе мы подлетали к Капитану Саже, тем быстрее он падал. Он уже поравнялся с зелёными верхушками гигантских сосен, росших на холмах. Но колючие хвойные лапы не смогли замедлить или смягчить его падение – Капитан Сажа умудрился угодить прямо в просвет между деревьями.

– Быстрее, Блитцен! Мчи во весь опор! Быстрее волшебства!

Как бы я хотела, чтобы Отец Рождество был рядом! Окажись он здесь, сотворил бы какое-нибудь чудовство и остановил время. Хотя, если бы Отец Рождество оказался здесь, ничего из этого вовсе не случилось бы.

Капитан Сажа был прямо под нами, бешено крутился в воздухе, и хвост его трепыхался оборванным знаменем.

Я потянулась и наконец схватила его над самой землёй, – а Блитцен в последний миг заложил дугу и резко взмыл в воздух, чем уберёг нас от столкновения с сугробами.

– Всё хорошо, Капитан! Я тебя держу! Ты в безопасности, мы живы. Хотя мне самой не верится!

Облегчение окатило меня волной тёплого молока. Блитцен уже замедлял бег, чтобы аккуратно опуститься на прогалину между деревьями, как вдруг чудовищный грохот разрушил наше недолгое счастье.

СКЫДЫЩЬ!

Испуганно обернувшись, я увидела, что великолепные сани «Снежная буря 360» рухнули где-то за деревьями. И судя по звуку, посадка вышла отнюдь не мягкой.

– О НЕТ.

Яма

Блитцен плавно опустился на снег. Не выпуская Капитана Сажу из рук, я спрыгнула со спины оленя и потрепала его по холке.

– Прости, Блитцен. Мне жаль, что так вышло. Капитан Сажа просто испугался. Ты в порядке?

Блитцен посмотрел на Капитана Сажу, который спокойно сидел у меня на руках, и издал странный фыркающий звук.

– Полагаю, это означает «да». Ладно, пойдём посмотрим, что осталось от саней…

Мы направились к соснам-великанам, за которыми дымились обломки «Снежной бури». Сердечко Капитана Сажи колотилось быстро-быстро, и хотя я все ещё злилась на кота – в конце концов, из-за него мы все чуть не погибли! – я чмокнула его в макушку и погладила.

Что-то зашелестело у меня над головой. Я подняла глаза и увидела мальчика-пикси с прозрачными серебристыми крылышками. Он проказливо улыбнулся мне, потом подлетел поближе и зашептал прямо в ухо:

– Давным-давно жила-была бумажная птица, – сказал он, и голос его был мягким, как шёлк. – Она вылетела из дыры и полетела прямо к свету…

– Бумажная птица? – удивлённо моргнула я.

– Точнее, бумажные птицы. Да, птицы, так будет правильнее. Или спицы… Птицы-спицы, это всё слова. У тебя есть слова? Угостишь меня словами?

И мальчишка-пикси захихикал.

– Словами?..

– Да, словами. Я люблю слова. Например, «туннель». Отличное слово!

– Я много слов знаю, – сказала я и остановилась, потянув за поводья, чтобы Блитцен тоже притормозил. Солнце просвечивало сквозь крылышки пикси, и по стволам елей прыгали золотистые отблески. – Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани.

Пикси облетел вокруг меня и вернулся точно на прежнее место. В Лесистых холмах жили самые разные пикси, но этот мальчишка принадлежал к семейству Летучих историкси. Я своими глазами видела целую стаю таких год назад, когда познакомилась с Отцом Рождество. Летучие историкси, в полном соответствии с именем, занимались тем, что летали по лесу и его окрестностям, рассказывая истории другим пикси и всем, кто попадался им на пути.

Они лакомились словами, как медведь мёдом, и находились в постоянном поиске новых, необычных слов, чтобы приправить ими свои истории.

– «Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани», – нараспев повторил историкси и сморщился, будто на язык ему попало прокисшее варенье из морошки. Потом повторил ещё раз: – «Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани». Должен сказать, что всё это довольно заурядные слова.

– Прости, но со мной приключилась беда.

– «Прости, но со мной приключилась беда». Уже лучше. «Беда» – хорошее слово. Правда, не такое хорошее, как «катастрофа». Или «катаклизм». Или «невозможно». Это, кстати, эльфийское ругательство. Я люблю его повторять, особенно когда поблизости эльфы. Невозможно. Невозможно. Они так бесятся, любо-дорого посмотреть! – Историкси снова захихикал.

– Послушай, я бы с радостью с тобой поболтала, но мне в самом деле нужно узнать, что осталось от моих саней.

Летучий историкси разулыбался и хлопнул в ладоши.