Отголоски войны

Онъ повернулъ на Кингсуэ, огромную артерію, которую прорзали лондонскіе архитекторы-хирурги, но въ которую кровь городской жизни еще не научилась вливаться. Двойной рядъ фонарей величественно тянулся до Гольборна; съ одной стороны улицу окаймляли гигантскіе плакаты лондонскихъ театровъ или рекламы всевозможныхъ цлебныхъ средствъ; съ другой стороны виднлись обломки домовъ, срзанныхъ ножомъ хирурга-архитектора, какъ гильотиной. Очутившись среди этой величественной пустоты, Филиппъ остановился. Онъ искалъ одинъ новый домъ, гд сдавались меблированныя комнаты. Точнаго адреса онъ не зналъ; ему только сказали, что домъ этотъ находится въ одной изъ боковыхъ улицъ въ западу отъ Кингсуэ. Онъ оглянулся и увидлъ костеръ ночного сторожа, горвшій яркимъ краснымъ пламенемъ, который боролся съ желтымъ свтомъ газовыхъ рожковъ; по середин улицы виднлись красные фонари; они свидтельствовали о томъ, что улица разрыта и тамъ прокладываютъ трубы. Въ свт костра двигались дв фигуры. Продолжая медленно подвигаться впередъ, Филиппъ внутренно спрашивалъ себя, хватитъ ли у него духа справиться у сторожа о дом, куда онъ направлялся. Онъ не могъ ршиться и, приблизившись въ костру, перешелъ на противоположную сторону улицы, въ то время, какъ убждалъ себя, что слдуетъ подойти къ сторожу. Но тутъ случилось нчто неожиданное.

— Эй, пойдите сюда! — крикнулъ сторожъ, который стоялъ теперь одинъ у костра и казался нсколько возбужденнымъ.

— Что? — спросилъ Филиппъ.

— Идите сюда! — крикнулъ сторожъ.

«Неужели я похожъ на бродягу, — подумалъ Филиппъ, — что онъ такъ безцеремонно зоветъ меня?»

Но онъ все-таки пошелъ на зовъ. Сторожъ былъ человкъ среднихъ лтъ и скоре худой. На немъ было пальто, а поверхъ него еще плащъ.

— Вы ищете работы? — отрывисто спросилъ онъ Филиппа, предварительно разглядвъ его. Онъ былъ давно ночнымъ сторожемъ на лондонскихъ улицахъ, и сравнительно хорошая, хотя и потертая одежда Филиппа ни на минуту его не обманула. Онъ понялъ, съ кмъ иметъ дло.

Филиппъ не умлъ лгать, и потому сказалъ правду.

— Послушайте, — сказалъ сторожъ. — Посидите у меня въ будк, не давайте погаснуть огню — и за это получите цлый шиллингъ.

— Согласенъ, — отвтилъ Филиппъ. — Вамъ разв нужно уйти?

— Мн только-что пришли сказать, что жена заболла, и я пойду взглянуть, что съ нею. — А живемъ мы далеко — въ Блумсбюри. Я-то, конечно, все равно бы пошелъ, если бы и не было замстителя. Да увидлъ, что человкъ безъ дла — вотъ и предложилъ. Только держать ухо востро!

— Оставьте мн плащъ, — сказалъ Филиппъ. — А что я долженъ длать?

— Караулить, — сердито сказалъ сторожъ, и сейчасъ же ушелъ.

Филиппъ, завернувшись въ плащъ, сталъ сторожить Кингсуэ. У него неожиданно оказался домъ и свой собственный очагъ. Онъ сталъ обшаривать углы и наткнулся на кружку съ чаемъ и на узелокъ въ красномъ платк. Конечно, это ему не принадлежало, и пользованіе дой не входило въ условіе. да принадлежала честному человку, у котораго случилось горе въ семь. Взять все это — значило ограбить бднаго человка. Но все же, посл нсколькихъ минутъ, Филиппъ принялся за ду, — онъ чувствовалъ только голодъ, и совсть молчала. Голодный человкъ хотя и не скажетъ неправды, но способенъ украсть.

По улиц быстро прохалъ кэбъ, въ то время какъ Филиппъ грлъ чай.

— Не обожги пальцевъ, Чарли! — крикнулъ кучеръ, подражая женскому голосу, прохавъ мимо него. Филиппъ отвтилъ шуткой, стараясь поддлаться подъ тонъ настоящаго ночного сторожа, и такъ какъ кучеръ ничего не отвтилъ, то Филиппъ былъ доволенъ успхомъ. Онъ сталъ пить чай. Потомъ на горизонт показался полисменъ, и онъ ршилъ завязать съ нимъ разговоръ. Но когда тотъ приблизился, Филиппъ все-таки испугался, и вернулся въ свой домикъ, длая видъ, что задумался. Можетъ быть, подъ вліяніемъ того, что онъ сълъ половину мясного пирога, полъ-ковриги хлба и выпилъ кружку чая, а можетъ быть просто отъ усталости, Филиппъ не долго просидлъ въ задумчивости; черезъ нсколько минутъ онъ заснулъ. По прошествіи нкотораго времени, продолжительность котораго онъ не могъ опредлить, Филиппъ проснулся и почувствовалъ себя очень виноватымъ. Онъ заснулъ на сторожевомъ посту и заслуживаетъ разстрла. У него было даже особенно тяжело на душ — точно по близости произошло что-то, чему слдовало помшать. Къ тому же огонь почти совсмъ догоралъ.

Онъ поправилъ шляпу на голов, закутался въ плащъ и вышелъ на развдки. Будка его стояла на углу Стренджъ-Стрита и Кингсуэ, и вдоль южной стороны Стрэнджъ-Стрита и приблизительно черезъ три дороги поперекъ Кингсуэ вырытъ былъ ровъ. Онъ былъ огороженъ веревками и желзными прутьями и окруженъ фонарями. На южной сторон Стрэнджъ-Стрита была пустое пространство, но на сверной сторон тянулся рядъ большихъ старыхъ домовъ, которые пережили много перестроекъ въ своемъ околотк и, вроятно, переживутъ еще много другихъ.