Отголоски войны

Въ сопровожденіи Оксвича, который несъ папиросы разныхъ сортовъ, они прошли по корридору въ большую комнату, обставленную чрезвычайно роскошно. Посреди комнаты, рядомъ съ роялемъ, стоялъ странный продолговатый столикъ, на крышкѣ котораго изображена была въ краскахъ колода картъ, разложенная въ четыре ряда. Вокругъ этихъ картъ шла широкая полоса зеленаго сукна, а на одномъ концѣ изображенъ былъ кругъ съ вписаннымъ въ него словомъ «банкъ».

— Что это такое? — спросилъ Филиппъ.

— Это именно то, что я хотѣлъ тебѣ показать, — отвѣтилъ сэръ Антони, и лицо его просіяло. — Это — послѣдняя новость азартной игры. Она только-что появилась, и въ слѣдующемъ сезонѣ войдетъ въ моду по всей Ривьерѣ. Это называется карточной рулеткой — и гораздо лучше обыкновенной рулетки. Не нужно катать шарика, никакого шума; только стасовать карты и сдавать; деньги ставятъ или на какую-нибудь отдѣльную карту, или на всю масть, или на фигуры.

— А вмѣсто нуля въ колодѣ карта съ надписью «банкъ», — такъ что-ли? — спросилъ Филиппъ.

— Совершенно вѣрно. Ты угадалъ. Колода состоитъ изъ пятидесяти-трехъ картъ. Мы играли до пяти часовъ утра. Эта игра никогда не надоѣдаетъ.

— Ты выигралъ или проигралъ?

— Выигралъ. Я держалъ банкъ. Сколько я выигралъ, Оксвичъ?

— Когда я пошелъ спать, въ банкѣ было двѣсти восемьдесятъ фунтовъ, сэръ Антони, — сказалъ Оксвичъ, зажигая спичку и поднося ее Филиппу, который взялъ папиросу.

— Мнѣ нравится эта игра, — сказалъ Филиппъ. — Своего рода домашній Монте-Карло.

— Не правда ли? — воодушевленно подтвердилъ Тонни. — Хочешь, сыграемъ?

— Хорошо, съ удовольствіемъ.

— Разсчетъ такой: пятьдесятъ-одинъ противъ одного, когда ставишь на одну карту. Три противъ одного, если ставить на рядъ, и двѣнадцать противъ одного, если на фигуру. Ты хочешь самъ держать банкъ, или предоставляешь мнѣ?

— Держи ты, — небрежно сказалъ Филиппъ.

— Хорошо. Оксвичъ будетъ тасовать и раскладывать. Оксвичъ, дайте карты.

Филиппъ вынулъ сикспенсъ изъ кармана и положилъ его на пиковую даму.

— Ты сдѣлался экономнымъ на старости лѣтъ, — сказалъ сэръ Антони, вынимая изъ кармана кучку денегъ и кладя ее передъ собой. — Начинайте, Оксвичъ.

Оксвичъ величественно растасовалъ карты и снялъ первую. Это была пиковая дама.

— Тебѣ повезло, — сказалъ Тонни. — Оксвичъ, сколько это будетъ — сикспенсъ, помноженный на пятьдесятъ-одинъ?

— Одинъ фунтъ, пять шиллинговъ и шесть пенсовъ, сэръ.

— Оставьте всѣ деньги на пиковой дамѣ. — Оксвичъ еще еще разъ смѣшалъ карты и вынулъ опять пиковую даму.

— Чортъ возьми! — пробормоталъ Тонни. — Оксвичъ, сколько это — пятьдесятъ-одинъ разъ фунтъ, пять шиллинговъ и сикспенсъ?

— Шестьдесятъ-четыре фунта и сикспенсъ, сэръ.

— Шестьдесятъ-пять фунтовъ и сикспенсъ, — поправилъ Филиппъ.

— Простите, — сказалъ Оксвичъ. — Я ошибся.

— Ничего, — отвѣтилъ Филиппъ. — А какой максимумъ ставки на масть?

— Двадцать фунтовъ, — сказалъ Антони, вынимая банковые билеты изъ бокового кармана.

— Я ставлю максимумъ на пики, — сказалъ Филиппъ.

Вышли пики. Филиппъ сосчиталъ свой выигрышъ. Оказалось сто-двадцать-шесть фунтовъ, шесть шиллинговъ, не считая сикспенса, съ котораго онъ началъ.

— А на что ты теперь ставишь? — спросилъ сэръ Антони.

— Если ты позволишь, то я ничего больше не поставлю, — отвѣтилъ Филиппъ.

— Почему?

— Я какъ-нибудь тебѣ скажу въ другой разъ, — сказалъ Филиппъ страннымъ голосомъ.

Баронетъ взглянулъ на Оксвича, и тотъ сейчасъ же вышелъ изъ комнаты.

— Въ чемъ дѣло? — спросилъ сэръ Антони.

— Ничего. Я тебѣ даю реваншъ. Сыграемъ въ орелъ и рѣшетку.

— Хорошо, — сказалъ баронетъ и взялъ монету со стола.

— Орелъ, — сказалъ Филиппъ, когда монета упала.

Онъ угадалъ. И Тонни прибавилъ еще нѣсколько билетовъ къ выигрышу Филиппа.

Филиппъ, стоявшій все время на ногахъ, вдругъ опустился на стулъ.

— Мнѣ не хорошо, — сказалъ онъ.

— Почему? — спросилъ Тонни. — Вѣдь тебѣ везетъ…

— Дѣло въ томъ, — началъ Филиппъ, запнулся, но потомъ продолжалъ: — Ты помнишь, а положилъ сикспенсъ на карту въ началѣ игры?

— Помню.

— Такъ вотъ это былъ послѣдній мой сикспенсъ. Я былъ голоденъ, и не имѣлъ, на что поѣсть, когда мы встрѣтились сегодня утромъ. А теперь у мена цѣлое состояніе — двѣсти-пятьдесятъ фунтовъ. Я никогда до сихъ поръ не игралъ, и никогда не буду играть впредь, Тонни.

— Вотъ не ожидалъ! — тихо проговорилъ баронетъ.

IV