Отголоски войны

Дойдя до Гольборна, Филиппъ инстинктивно повернулъ къ Вэстъ-Энду, какъ лошадь идетъ въ конюшню, даже когда ей не засыпано тамъ овса. Онъ всегда жилъ въ Вестъ-Эндѣ и на востокъ отъ Оксфордъ-Стрита чувствовалъ себя какъ въ чужомъ краю. Ему хотѣлось ѣсть, но у него не было на что позавтракать. Правда, у него былъ еще сикспенсъ, но онъ считалъ его уже собственностью мистера Гильгэ, какъ плату за обѣщанную комнату со снимкомъ Рафаэля. Несомнѣнно, что, въ виду особенныхъ обстоятельствъ, въ которыхъ они познакомились, м-ръ Гильгэ готовъ будетъ уступить ему комнату даромъ и даже накормить его завтракомъ. Но ему почему-то не хотѣлось пользоваться гостепріимствомъ м-ра Гильгэ; будь онъ самъ человѣкомъ со средствами, имѣй онъ заработокъ шиллинговъ въ двадцать-пять въ недѣлю, онъ бы съ удовольствіемъ принялъ и комнату, и завтракъ отъ своего новаго знакомаго, но при данныхъ обстоятельствахъ ему это было бы крайне тягостно.

Вдоль Гольборна стояли въ разныхъ мѣстахъ телѣжки чистильщиковъ улицъ, и всѣ лавки были еще на-глухо закрыты. Люди шли быстро, съ мрачными, озабоченными лицами, поднявъ воротники и засунувъ руки въ карманы; женщины, большей частью молодыя, искали, гдѣ бы имъ найти кровъ. Подземная желѣзная дорога выбрасывала цѣлыя толпы людей изъ-подъ земли. Всѣ торопились; каждому нужно было быть въ опредѣленный, часъ на опредѣленномъ мѣстѣ; казалось, что они заняты тѣмъ, чтобы попасть на поѣздъ, а на самомъ дѣлѣ они думали толы о томъ, чтобы не заплатить штрафа.

Только Филиппу некуда было спѣшить — у него не было отношеній къ міру капиталистовъ, эксплуатирующихъ трудъ пролетаріата. Онъ былъ бездѣльникъ, самъ это зналъ; рабочіе тоже какъ будто это понимали. Они смотрѣли на него, какъ на одного изъ потонувшихъ въ омутѣ жизни, и онъ не могъ отрицать, что это именно такъ. Когда человѣкъ идетъ ко дну, это чувствуется и это видно по его лицу. Но для Филиппа приближался часъ торжества.

Вдоль Блюмсбюри-Стрита быстро промчался великолѣпный автомобиль и свернулъ на Оксфордъ-Стритъ. Имъ управлялъ величественный шофферъ въ мѣховой курткѣ и везъ другого, еще болѣе величественнаго человѣка, тоже въ мѣхахъ. Филиппъ любилъ автомобили и зналъ въ нихъ толкъ; онъ сразу увидѣлъ, что мчавшійся мимо него автомобиль — Паккартъ въ шестьдесятъ силъ, что карета — одной изъ лучшихъ фабрикъ, и что шофферъ неосторожно ѣдетъ четвертой скоростью. Онъ остановился и сталъ глядѣть. Нѣтъ ничего удивительнаго, конечно, въ томъ, что человѣкъ останавливается, чтобы глядѣть на автомобиль; но если автомобиль останавливается передъ человѣкомъ, стоящимъ на улицѣ, то это кажется очень страннымъ. Можно, поэтому, представить себѣ удивленіе Филиппа, когда автомобиль вдругъ остановился прямо около него.

Человѣкъ, сидѣвшій въ автомобилѣ, выглянулъ изъ него; изъ мѣховъ высунулось улыбающееся молодое лицо съ синими глазами и длинными свѣтлыми усами.

— Филь, это ты?

— Тонни! Здравствуй!

Они поздоровались, крѣпко пожавъ другъ другу руку.

— Какъ это ты такъ рано всталъ? — спросилъ Филиппъ.

— Да я еще и не ложился. Послушай, ты очень занятъ?

— Нѣтъ.

— Хочешь позавтракать со мной?

— Гдѣ?

— У меня. Я живу въ Девоншайръ-Меншіонсъ. Вѣдь нужно же тебѣ гдѣ-нибудь позавтракать?

— Не знаю, такъ ли это необходимо. Ну, да я принимаю твое приглашеніе.

— Довезите насъ поскорѣе, — сказалъ Тонни шофферу, когда Филиппъ сѣлъ къ нему въ автомобиль. — Прибавьте ходу.

— Слушаюсь, сэръ Антони.

Автомобиль быстро помчался. Филиппъ уже не шелъ ко дну, какъ нѣсколько минутъ до того. Встрѣча съ автомобилемъ совершила волшебную метаморфозу въ его судьбѣ.

— Я, кажется, уже года три или четыре не видѣлъ твоего поразительно спокойнаго лица, — сказалъ Тони и послѣ короткаго молчанія.

— Мы не видѣлись уже пять лѣтъ, — поправилъ Филиппъ. Затѣмъ наступила пауза, какъ это часто бываетъ между друзьями послѣ долгой разлуки.

— Я вижу, что ты не сталъ разговорчивѣе, — сказалъ Тонни.

— Да зачѣмъ говорить, когда другіе достаточно болтаютъ! Скажи, почему твой шофферъ называетъ тебя сэромъ Антони?

— Мнѣ совѣстно сказать тебѣ, Филь, — отвѣтилъ Тонни, — но, право же, это случается даже въ очень почтенныхъ семействахъ. Я — баронетъ, двѣнадцатый баронетъ въ моемъ роду. Мой двоюродный братъ умеръ за два дня до своей свадьбы.

— Я никогда не зналъ, что у тебя есть двоюродный братъ.

— Потому что ты никогда ни о чемъ не спрашиваешь. Да, титулъ перешелъ ко мнѣ.

— Славная игрушка. Но, кромѣ нея, тебѣ досталось и нѣчто существенное?

— Да. Пятнадцать тысячъ фунтовъ въ годъ.

Филиппъ отвѣтилъ не сразу. Ему нужно было подавить много чувствъ въ себѣ, чтобы сохранить равнодушный видъ. Пять лѣтъ тому назадъ, когда Филиппъ разорялъ одинъ клубъ въ Сенъ-Джемсѣ, гдѣ онъ состоялъ секретаремъ, Тонни Дидрингъ, которому было тогда двадцать-два года, начиналъ неудачную адвокатскую карьеру. Контрастъ между ихъ характерами послужилъ къ ихъ сближенію въ клубѣ, членомъ котораго состоялъ и Дидрингъ. Тогда они оба нуждались, — а вотъ теперь Тонни сдѣлался титулованной особой съ доходомъ въ пятьдесятъ фунтовъ ежедневно, за исключеніемъ воскресеній.