Отголоски

– А почему вы прибавляете? Это же разные ведомости!

– Но за один и тот же месяц.

– Но за работу в двух разных отделах!

– Вам же ставку не увеличили?! Какая у вас ставка?

– 150!

– Вы что работали в двух отделах сверхурочно?

– Ещё чего не хватало?! Буду я за 150 после работы здесь сидеть…

Потом она привела начальника отдела… и даже на ковре у руководителя организации (после её жалобы) осталась при своём мнении… :)

Рождение истины

– Не спорь! – категоричным голосом произнесла Мария. – Цветы были синие!

– Как же синие? – искренне удивилась Саша. – Я же фотографировала, это были ровные ряды красного шалфея. Сейчас найду. – и она начала листать снимки на телефоне.

– Можешь не стараться! – в голосе сестры сквозило раздражение. – Они были синие!

– А Саше лишь бы спорить. – поддержал её супруг.

– Но вот же смотрите: красный шалфей и вот вы оба на его фоне.

– И что с того?! – пожала плечами Мария. – Ты просто любишь спорить.

– А Саше обязательно надо доказать её правоту. – опять отозвался супруг сестры.

И Саша вспомнила другой разговор. Прошло уже несколько лет, но удивление от услышанного у неё так и не прошло. «Почему, когда ты права, я должен всегда с тобой соглашаться?! – сказали ей тогда. – Иногда да, я могу и согласиться, но не всегда же».

«Им не важна истина, – усмехнулась она воспоминанию и своей наивности, – у них корону с головы сносит» – И уже почти в открытую рассмеялась, мысленно визуализировав фразу.

– Здесь нет ничего смешного! – строго сказала Мария.

– Спорит лишь бы спорить, ещё и радуется. – укоризненно добавил её супруг.

А Саша ничего не сказала. Она постигла истину.

Пожалуй, и я промолчу.

Мысли по дороге

Доставать фотоаппарат не хотелось. «В следующий раз!» – и тут же подумала, что в фильмах, эта и подобные ей фразы, всегда предшествуют гибели героя. Набивший мозоль штамп. Непроизвольная усмешка скривила губы, но сразу же была вытеснена другим, очень близким и болезненным, не стёртым десятилетиями трудных лет, воспоминанием – мама…

Мама обещала соседке, одолжить вечером газету. Уже не помню, что за статья там была, на целый разворот, да и не важно. Речь не о статье, а о том, что мама до вечера не успела прочитать её, и, когда соседка зашла, сначала не хотела отдавать, а потом согласилась, ведь обещала. «И чего я упёрлась – посмеялась она – я могу ведь и завтра её прочесть». На рассвете мамы не стало – задушила астма.

Нахлынувшие воспоминания стёрли окружающие краски, всё слилось в один аморфный, наполненный влажной духотой и рёвом моторов, конгломерат. Я опять, как тогда, в первые четыре ночи одиночества, перестала воспринимать своё реальное тело, ощущая себя крохотной точкой, где-то в средоточии груди, в огромном, наполненном тревожным страхом, Космосе. Маминым страхом.

Внезапно мир вокруг наполнился странным, сметающим всё на своём пути, воем. От неожиданности на мгновение наступило оцепенение. Было что-то очень знакомое в этом звуке, нечто стучащее в мозг и требующее действия. Наконец, пробившись сквозь боль воспоминания, наступило осознание: включилась сирена, предупреждая о летящих на город ракетах, надо было спешить в укрытие. Справа забор, слева четырёхрядное шоссе, машины останавливаются и все бегут на другую сторону улицы, в подъезды домов за небольшим сквером. Оцениваю ситуацию – доковылять не успею. Можно ещё лечь на землю, как рекомендует Служба Тыла и закрыть голову руками. Лечь то я может ещё как-то и исхитрюсь, но кто же меня потом сможет поднять?! Становится смешно. И опять наплывает воспоминание.

Мама рассказывала: во время Гражданской войны в России, последовавшей за революцией 1917 года, её тётка, спасаясь от падающих снарядов, выскочила из дома и побежала через дорогу к соседке, но поскольку той дома не оказалось, а улицу уже начали бомбить, забралась под кровать. Успокоилась немного от внутренней паники и сама над собой посмеялась: «И чего я аж сюда бежала, под кроватью я могла и у себя дома лежать».

Всё так похоже, те же люди, те же эмоции, только другая пьеса и иной антураж. Война. Политики стыдливо употребляют более комфортное и обтекаемое – «конфликт». Но ракеты об этом не знают, они калечат и убивают. Террористы стреляют залпами по густо населённым районам и гражданским объектам – садикам, школам, международному аэропорту… и возмущаются, что государство, защищаясь, сбивает их ракеты и пытается уничтожить боевые точки…

Наконец сирена смолкла, последовало несколько ударов взрывной волны разной силы. Опять зашуршало шинами шоссе. Ненадолго. Новая сирена.

Укрываюсь, вместе с другими людьми, между первым и вторым этажами ближайшего подъезда. Раннее утро и людей не много – несколько строительных рабочих, парочка нелегалов из Северо-Восточной Африки, молодая арабка с маленьким ребёнком на руках… Ребёнок напуган и плачет.