Отголосок утраченной жизни

– Пушкина я, – виновато опустив глаза, добавила Лиза и пояснила свою растерянность. – Нас с бабушкой обычно мама на машине возила, на электричке я первый раз добираюсь.

– Возила… – лицо женщины дрогнуло, точно его пронзила вспышка головной боли. – Понимаю. Моя дочь тоже водила машину… – Наталья Владимировна тяжело вздохнула и замолчала.

Лиза ощутила, как заныла её пустота, словно отразив в зеркале то, о чём предпочла не говорить её спутница.

Чем дальше они уходили вглубь дачного массива, тем больше Лиза узнавала места: разноцветные палисадники, рябины, растущие вдоль улицы. Не зря ведь у станции такое название – Рябинино.

– Мы на правильном пути, – сообщила она, уверенно повернув на развилке направо.

– Путь всегда правильный, – задумчиво отозвалась Наталья Владимировна.

Девочка не уловила смысла слов, но уточнять не стала, что женщина имела в виду.

Гравийная дорога между дачными участками вскоре резко пошла вниз, впереди показался такой же крутой подъём.

Лиза, не говоря ни слова, побежала со всей прыти, следуя велению сердца. Не задерживаясь в нижней точке, она влетела в горку по инерции и остановилась перед выцветшей калиткой. Той самой, в которой она во сне видела маму.

Обернувшись, Лиза помахала Наталье Владимировне. Женщина в ответ подбросила панаму в ясное небо и, ловко её поймав, тоже помахала.

Девочка почувствовала, как сердце затрепетало, как его заполняет свет, как на розе в пустой комнатке распускается нежный пудровый бутон с бархатными лепестками.

Дача, хоть и пребывала в запустении, женщине приглянулась сразу. Она по-хозяйски обошла палисадник, заросший травой и сорняками. Кое-где виднелись островки многолетников. Вдоль забора красовались васильки и дикие ромашки. Когда гостья зашла за дом, ахнула от изумления и восторга. Деревья стройными рядами возвышались до конца вытянутого участка. Раскидистые кроны у дома заглядывали на балкон второго этажа.

– Господи, как же тут хорошо! – Наталья Владимировна спряталась от зноя в тени яблонь и прикрыла глаза, вдыхая ароматы детства. Очень давно, когда она с родителями жила ещё на Кубани, у них на участке росли яблони.

Лиза подошла ближе. Ей тоже было хорошо, ни то от близости по родному тёплой учительницы, ни то от возвращения в место, где она была когда-то счастлива, ни то оттого, что она больше не ощущала себя пустой, а, может, и все вместе.

Ветерок зашелестел листьями, напомнив о личном драконе. Девочка повернула к дому. Ключ дожидался на прежнем месте, только ей больше не требовалась помощь рассохшейся табуретки. Лиза выросла.

Поднявшись на мансардный этаж, она застыла на последней ступеньке. В её комнате ничего не изменилось: кровать с панцирной сеткой, застеленная покрывалом со зверушками, детские книги на полочке, стопки журналов и… воздушный змей. Он ждал её все эти годы.

– Дом, как и участок, конечно, требует внимания, – донёсся за спиной мелодичный голос, – но мне тут очень нравится. Пойдём чаю выпьем. Отметим сделку.

Лиза в обнимку с личным драконом спустилась за Натальей Владимировной. Вместе они вынесли в сад с веранды небольшой круглый столик с резными ножками и стулья.

– Ой, а электричества, наверное, нет.

– Не волнуйся, разберёмся с этим позже.

Учительница принесла рюкзак, достала оттуда термос, походные кружки и пару контейнеров.

– Ого! Какое богатство, – воскликнула Лиза, разглядывая угощение.

– Чего же ты ждёшь? Налетай! – Наталья Владимировна заботливо отодвинула стул, предлагая девочке присесть, и сама заняла место рядом.

Женщина неторопливо пила чай из кружки, привезённой дочкой с Алтая ещё до того страшного апрельского утра два года назад, когда случилась авария. Наблюдая, как Лиза с аппетитом уминает бутерброды с колбасой вприкуску с брусничным пирогом, она улыбалась. Ей снова было для кого готовить. И от этого она почувствовала себя счастливой не так, как раньше, как-то по-иному.