Отголосок

― Тот же самый парень, который избил тебя?

Я киваю.

― Ты хоть представляешь насколько ненормально все это? Насколько ты ненормальна? Трахалась с тремя мужиками?

Вытирая глаза, я пересаживаюсь на коленки.

― Прости. Я знаю, это звучит ужасно.

― Звучит? Нет, Нина. Это и есть ужасно. Тебе нужна серьезная помощь, ты ведь понимаешь это?

Я даже не пытаюсь исправить его, когда он называет меня Нина.

Он встает, разъяренно смотря на меня.

― Не могу поверить, что я влюбился в кого—то столь омерзительного, как ты.

― Все было не так, ― паникую я. ― Он не нравился мне в этом плане. У меня не было к нему чувств. Это было противоположно тому, о чем ты думаешь. Я использовала его, чтобы не чувствовать. Он был пагубным пристрастием. Вот чем бы секс с ним. Пагубным пристрастием, которое помогало мне не чувствовать.

― Не чувствовать, чего, Нина?

― Жизни, ― кричу я. ― Всего!

― Всего? Даже меня?

― Нет. Не тебя. Как только я поняла, что чувствую к тебе, я больше не прикасалась к нему. Я не могла, потому что я хотела касаться только тебя, и чтобы меня касался только ты. Но я уже была беременна, просто не знала этого.

Он торопливо ходит по комнате, разъяренный.

― Деклан, ты так много всего не знаешь. Так много я не рассказала тебе, потому что не могла.

― Ты могла, ты просто была слишком эгоистична.

― Ладно, да. Ты прав. Я была эгоистичной. Эгоистичной и напуганной. Но ты любил меня, верно?

― Я не знаю, кто ты, черт побери! Расскажи мне. Расскажи мне, кто ты, потому что я, черт побери, в замешательстве сейчас.

― Я не знаю, ― скулю я и затем встаю рядом с ним.

― Ты знаешь.

― Нет. Я хочу знать. Я пытаюсь.

― Что это вообще значит?

― Я не знаю!

Пройдясь по комнате еще несколькими быстрыми шагами, он, наконец, сдается и идет к двери.

― Я больше не могу выносить это дерьмо.

И затем он уходит, даже не беспокоясь, чтобы закрыть за собой дверь.

Из меня вырывается рыдание — громкое и мерзкое. Я не ожидаю от него, что он поймет или даже захочет понять. Я больна, я понимаю это. И понимаю, что он никогда не вернется ко мне, но от этого боль не становится меньше, особенно, когда он уходит от меня.

― Элизабет! ― кричит Айла настойчиво, когда врывается ко мне в комнату.

Я мгновенно беру себя в руки, сглатывая рыдания и вытирая лицо.

― Я в порядке. Прошу прощения за срыв, ― говорю я, слабо симулируя хладнокровие.

― Прекрати это! ― ругается она, когда берет меня за руку и тянет, чтобы сесть на кровати.

― Я в порядке. Правда.

И по жалостливому выражению ее лица, я знаю, это ни в малейшей степени ее не убедило.

― Что паренек МакКиннон делал здесь? Ты не упоминала, что знакома с ним, когда мы обсуждали его тем утром.

― Я сожалею, Айла, ― говорю я спокойно, когда мое дыхание выровнялось.

― Сожалеешь?

― Я знаю Деклана, просто не хотела, чтобы кто—либо знал об этом.

Ее большой палец поглаживает меня по руке, глядя на меня, и наконец, она говорит:

― Это он. Он твоя потерянная любовь. ― Она не спрашивает, только утверждает то, о чем догадалась.

Я киваю и извиняюсь еще раз, за то, что притворилась, что не знала, кем он был в тот день.

― Я озадачена. Я думала, ты сказала мне, что он умер.

И сейчас я должна солгать, потому что я не могу рассказать ей правду.

― Я думала, что будет проще притвориться, что он мертв. Было только больнее от мысли жить с ним в одном мире и в то же время не быть с ним.

Она кивает, и на ее лице появляется печальное выражение.

― Я сожалею, что лгала тебе.

Качая головой, она утверждает:

― Не надо. Твое сердце разбито, тебя можно понять.

― Но это непростительно.

― Это так, дорогая.

Мы сидим так некоторое время, и она продолжает держать мои руки, затем добавляет:

― Он казался немного злым.

― Так и есть. Но если не возражаешь, я бы предпочла не обсуждать это.

― Конечно, ― отвечает она. ― Я могу что—нибудь сделать? Сделать что—то для тебя?

― Спасибо, но я в порядке.

― Тогда ладно. Ну, я оставлю тебя. Спокойной ночи.

― Спокойной ночи, ― говорю я, когда она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Я остаюсь на кровати, не двигаясь, и одна со своими мыслями. Я полностью истощена, когда поворачиваю голову в сторону и смотрю на свой багаж.

Может, я могу остаться еще на некоторое время.

Я знаю, что не должна. Знаю, что мне нужно уехать и исчезнуть из жизни Деклана, чтобы он мог двигаться дальше и исцелиться. Пытаться объяснить ему все — проигранное дело. Но может это не имеет значения, потому что в конечном итоге он прав. Я облажалась, и ничего из этого не имеет смысла.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, подходя к машине Лаклана, стоящей перед воротами моего дома.

Поднимая вверх файл, он кричит:

— Договор о продаже. Мне нужно, чтобы ты подписал его.

Господи, все чего я хочу, это побыть наедине с собой и бутылкой Aberfeldy (прим.пер. Aberfeldy (Аберфелди) — марка виски). Постараться расслабиться и успокоить нервы, сильно взволнованные Ниной.