Отя, тебе нравится?..(СИ)

====== Часть 1 ======

Виктор устал и был голоден. Не, не так: он ЗАМОТАЛСЯ КАК ХРЕНОВА ЛОМОВАЯ ЛОШАДЬ И ДИКО ХОТЕЛ ЖРАТЬ. Вот. Теперь правильно.

Обеденный перерыв давно миновал — мимо него, медленно и печально, в ритме похоронного марша, из-за пожаловавшей с бухты-барахты, без предупреждения, комиссии сходить в столовку не получилось — и неуклонно приближалось время ужина. А комиссия все, проклятая, копалась в отчетах.

Наконец, когда почти уже падающий в голодный обморок Виктор совсем распрощался с надеждой покинуть сегодня рабочее место и вполне серьезно начал обдумывать тоскливую, голодную ночевку на диванчике, она свалила восвояси, ничего не найдя.

Уффф… Сказали бы, что им нужно, альфач бы сам показал. Нет, молча, молча, с недовольными, кислыми мордами мучились почти девять часов. Хотя… Они же тоже не обедали. Вот что пустые желудки с людями-то творят, в зверей превращают!

Проводив гадов облегченным вздохом, мужчина сцапал с вешалки пальто и трусцой рванул на выход. Теперь в ближайший ресторанчик, без промедления и, наконец, заказать себе сочный стейк с кровью и спагетти под грибным, густым соусом. Два стейка. Больших! И овощной «живой» салат. Ням…

Телефон в нагрудном кармане зазвонил, едва Виктор поднес ко рту первый, нанизаный на вилку, кусок мяса. Высветившийся номер был альфе незнаком, ну, и в сауну его. Отвечать мужчина не стал: если сильно нужен — еще перезвонят или сообщение пришлют. Отложив мобилку на скатерть, он продолжил вкушать яства.

Телефон потренькал — потренькал и замолчал. Минут через пять пикнул — на него пришла смс-ка. Жуя, Виктор потыкал в клавиатуру и, одним глазом в тарелку, вторым на дисплей, щурясь, прочитал набранный мелкими, сливающимися для него, забывшего в офисе очки, в сплошное, рябящее месиво буковками — давно хотел шрифт увеличить, лень — недлинный текст:

«Добрый вечер, Виктор Алексеевич Варшин, вас беспокоит служба опеки над несовершеннолетними, по поводу вашего оставшегося без родителя сына Алексея Викторовича Варшина. Свяжитесь с нами так срочно, как получится. Заранее благодарим за участие в судьбе ребенка».

Что?! Кто?! Какого еще ребенка?! У Виктора, вроде, нет детей и никогда не было, если тот, давний омега не родил все же. Но шлюхер клятвенно уверял, что сделал аборт!

А жаль, мужчина в последние годы мечтал о малыше. Но вечная жуткая занятость и отсутствие подходящей пары мешали обзавестись…

Выпавшая из разжавшихся пальцев вилка звякнула о пол, на отворот пиджака брызнул мясной сок и расплылся безобразной жирной блямбой. Эх, незадача, теперь в химчистку нести. Надо будет попросить утром кого из младших коллег, пусть сбегает, сдаст.

Кое-как промокнув пятно бумажной салфеткой, альфа дожевал мясо — аппетит вдруг пропал — и перезвонил по пропущенному вызову.

Ровно через полчаса он, убедившийся, что ошибки нет и речь действительно, кажется, о его ребенке, от бывшего и брошенного когда-то за шалавство беременным любовника — по срокам и внешним приметам сходится — через последние вечерние пробки и светофоры гнал машину по указанному секретарем опеки адресу, полный самых противоречивых чувств и эмоций — шутка ли, узнать, да без подготовки, что у тебя имеется маленький сын?

Изрядно поплутав по пустым, по позднему времени, коридорам «заведения», Виктор сумел отыскать кабинет под нужным номером. Дверь в него оказалась приглашающе распахнута — похоже, альфу ждали. Омежонка он увидел, едва вошел: мальчишка сидел, обняв себя ручонками за вздернутые плечики, на стуле, рядом с быстро строчащим нечто на компьютере пожилым, полным омегой.

Нахохленный воробушек, на вид лет пяти или шести, такой же, как Виктор, темноволосый и востроносенький, цвета глаз не разобрать, спрятаны за толстыми, отблекивающими от включенной настольной лампы линзами очков в черной, грубой оправе. Старый, серый, мешком висящий на тощеньком тельце свитер на пару размеров больше, чем нужно. Джинсики вылинявшие и потасканные.

Боже мой, это его в приюте так безобразно, нищенски одели?! Ужас…

Печатающий омега вскинулся на звук шагов, впился в лицо зрачками, вгляделся, и приветливо улыбнулся, заметно расслабляясь.

— До чего же замечательно, что вы приехали, Виктор Алексеич, — мурлыкнул, привставая навстречу. — Надеюсь, паспорт у вас с собой? Я уже вам документы подготовил на временную, до анализа днк, опеку, забрать ребенка!

Вообще-то, забирать никаких детей Виктор не собирался, да и куда — в свою холостяцкую, холодную квартиру с девственно стерильным гробом-холодильником, а завтра в семь утра — и, аж до восьми вечера ишачить — на работу подъем?

Потому пораженно выпялился. А мальчишка-омежонок смотрел снизу сквозь очки, печально-печально, вроде, готовый расплакаться, бледненький чуть ли не до зелени, кривил припухший, яркий ротик.

— Дядя, — его тоненький, срывающийся голосишка прозвучал в тишине переливчатым, перепуганным колокольчиком. — Можно мне в туалет? Пожалуйста, я писать очень хочу… И кушать. И спать. И мне холодно. А папа пропал…