Отя, тебе нравится?..(СИ)

Что в этот момент перемкнуло в сердце у Виктора? Из глубин памяти всплыло воспоминание — он, совсем молодой парень-студент, у старшего брата в гостях, играет на ковре с племянниками в железную дорогу, и те звенят с двух сторон в уши: «дядя Вика, дядя Вика, у паровоза колесико отвалилось! Приделай обратно, пожалуйста!»

Сморгнув, мужчина перевел дух и решительно протянул секретарю вытащенный из кармана брюк паспорт, другую руку подал кусающему губку и все-таки заплакавшему — от безнадежности, голода и усталости — омежке.

— Оформляйте, — сказал, не понимая, что творит. — А мы с Алешей — тебя же Алеша зовут, верно? Мы с Алешей сходим в туалет и сразу вернемся. Поторопитесь, ребенок падает…

Всю дорогу до дома Алеша молчал, жался в комочек на заднем сиденье и клевал носом. Уснувшего, Виктор на руках отнес малыша в квартиру и уложил, как есть, в кровать, не раздевая, только кроссовочки с ножек стянул. Маленькие, старенькие и растоптанные кроссовочки, под стать одежкам, на подошве левого — дырка. Носков вообще не оказалось. Да что же это такое, не могли в приюте подобрать обувь поновее и дать носки? Поздняя осень, слякоть! Стопы ледяные!

«Надо, попозже, накатать на опеку жалобу».

Думая подобным образом, мужчина укрыл ребенка потеплее и взялся распаковывать его выданные секретарем вещи. Содержимое рюкзачка Алеши крайне озадачило: опять тряпье — одни, жалкие, джинсики, две годящиеся лишь на половые тряпки футболочки, жуткого вида розовый свитерок с пятнами, ни трусов, ни носков, ни единой простенькой игрушки.

На самом дне нашлись несколько измятых по уголкам фотографий, аккуратно завернутых в оберточную бумагу, на всех — симпатичный, но изрядно потасканный, некачественно высветленный под блондина омега и Алеша в своих черепашьих очках.

Тот самый омега, с которым более шести лет назад Виктор имел короткую, бурную, не совсем трезвую связь. А мальчонка без очков — копия Виктора в детстве, и днк не нужно, не ошибешься в отцовстве.

Вдоволь насмотревшись на Алешу, альфа достал из шкафа запасное одеяло, скинул надоевший костюм, пропотевшую за день рубашку, натянул любимую, «пижамную» футболку и завалился к крепко спящему ребенку набоковую. Утро вечера мудренее, завтра разбираться станет и с опекой, и с новеньким сынишкой, и с его гардеробом. И с питанием, кстати — малыша кормить полагается, завтраком, обедом и ужином, фруктами, соков ему купить каких. И игрушек. Ох, столько головной боли, и сразу, кучей…

====== Часть 2 ======

Разомлевший в тепле омежонок не желал просыпаться, хныкал, тер веки кулачками и вообще показался мужчине подозрительно горячим. Градусника в квартире, естественно, не имелось — Виктор болел крайне редко.

— Папа, — жалостно, на разные лады, всхлипывал упирающийся из кровати Алешка, цепляясь тоненькими пальчиками за предплечья. — Где мой папа? Папочка… Дядя, ты плохой, отвези меня домой… Я пить хочу… Папа…

Глазки у малыша были припухшими и воспаленными, на щеках горел яркий румянец. А еще он чихал и пускал из носа, пузырями, зеленоватые сопли. Точно, температура! Простыл вчера без носочков, с мокрыми ножонками.

— Ну, опека, ну, суки! Довели ребенка! — бушевал внутри Виктор, растерянно топчась вокруг подвывающего омежонка. — Накатаю на них жалобу, мало не покажется!

Жалоба жалобой, но что делать с Алешкой? В офис в таком состоянии не возьмешь, лекарств никаких нет, меда с малиной нет, а мальчишка полуголый и босой. Класс просто.

Нужно звонить на работу, сообщить — не придет, объяснять новые обстоятельства, потом заворачивать сына в одеяло и тащить к брату, через весь город — у брата, шестикратного, почетного папы, есть все необходимое плюс опыт по уходу за заболевшими детьми. А может, соседи помогут? Они же поближе? Ниже этажом, вроде, молодой омега живет, с ребятенком примерно Алешкиного возраста?

Решено — к соседу. Сгребя отбивающегося, визжащего мальчика в охапку вместе с одеялом, Виктор прижал его к себе покрепче и пошел к соседу. Тот открыл после третьего звонка, стоял на пороге, заспаный и нечесаный, запахивая накинутый в спешке халат, из-за его спины с испугом попискивал сын, спрашивал: «кто там, папА?» Видимо, гости сюда забредали крайне редко.

Вполне из себя, надо заметить, привлекательный, стройный омега, даже не накрашеный. С темными волосами дыбом, лет примерно тридцати — тридцати двух, возможно, чуть старше.

Но Виктору сейчас было не до чужих красот — притихший, притиснутый Алешка покашливал и обиженно сопел в ухо текущим носом. Мальчик сосал сунутый в рот большой палец — плохой знак, не три ж ему года, шесть!

Не знающий, что сказать незнакомцу, с которым ранее лишь иногда сталкивался в подъезде и едва здоровался, растерявшийся альфа помялся, наконец, собрался с духом и выпалил:

— Вот. У меня сын, вчера вечером неожиданно подогнали. У него температура, кажется. Не поможете?