Откат к "заводским настройкам" (СИ)

Договорить он не успел, поскольку подошедший к нему со спины дядя Толя, огрел с размаха своего соседа по черепушке поленом, которое притащил с собой. Бородач рухнул на землю, как подкошенный.

— Живые, пацаны? — поинтересовался он у нас между делом, поднимая с земли двустволку. — Надо же, а я думал, что он её давно пропил…

— Живые, дядь Толь, — ответил за всех Патлас. — Обосрались только чутка…

— Ну, эт дело поправимое, — отмахнулся он. — Идите, побыстрее отсюда, пока ментов нет. А то не уедете в свой Владивосток.

Мы, не сговариваясь, со всех ног бросились в сторону вокзала. Нарываться на очередные неприятности совсем не хотелось.

Глава 5

Из вязкого сонного забытья я вынырнул на какой-то долгоиграющей стоянке. Голова немного потрескивала, но, по сравнению с бодуном после выпускного, самочувствие было вполне терпимым. Вот только мочевой пузырь уже лопался от переполнения — шутка ли, проспать без задних ног больше суток? Я поднял голову и огляделся — пацаны спали, как сурки, развалившись на полках купешки. За окном — темнота, разгоняемая вокзальными фонарями. Стука колес не слышно, вагон не раскачивается — значит, точно на стоянку встали. Одно верхнее место оказалось свободным, то ли вышел кто-то, пока мы дрыхли, то ли не садился. Хотя, наверное, первое… Чтобы в летний сезон оказались пустыми места в поезде, следующим к морю? Да не поверю ни в жизнь! Проводники на этом делают хорошие бабки, подсаживая безбилетников «за долю малую».

Вставать не хотелось, но мочевой пузырь уже трещал. Я подорвался с места и вышел из душного купе, воняющего застарелым перегаром. Из открытых окон тянуло свежей ночной прохладой, запахом пропитанных креозотом шпал и угольным дымом. Я с наслаждением вдохнул эти железнодорожные запахи, знакомые каждому, наверное, с самого детства. Именно так пахнут приключения, связанные с путешествиями. Именно так пахла для меня самая настоящая свобода… Все портили только непереносимые позывы к мочеиспусканию. Я дернулся к туалету, но он оказался заперт. Твою, сука, мать! Уссусь ведь сейчас! Я стремглав побежал в другую сторону коридора, туда, где находилось купе проводника и второй туалет. Купе проводника оказалось пустым, а туалет, так же, запертым. Я поспешно ломанулся на улицу.

— Какая станция? — спросил я у проводника, спрыгнув на землю. — Сколько стоим?

— Облучье, — равнодушно отозвался проводник, взглянув на часы. — Осталось пятнадцать минут.

— А туалет?

— Санитарная зона… — буркнул он.

«Бля! Не дотерплю! — Пронеслась в моей голове мысль. — Будь, что будет!»

И я, «зажав причиндалы в кулаке», словно сайгак понесся, перепрыгивая через шпалы и рельсы, в самый дальний и темный уголок вокзала. Благо, ночь на дворе!

Скинув давление, грозившее вот-вот излиться из ушей, я вздохнул с облегчением и вернулся к вагону.

— А я уж думал, что ты здесь решил остаться? — усмехнулся проводник, посверкивая в темноте огоньком папиросы.

— Вот еще! — фыркнул я, закуривая. — Мне во Владивосток надо!

— А, во Владик, — кивнул проводник, — значит до конечной.

— Ага, поступать еду, — зачем-то сообщил я ему.

— А чего, ближе института не нашлось? — спросил проводник. — Или в моряки собрался?

— В моряки, — подтвердил я.

— Ну-ну, удачи, — произнес проводник.

— К черту! — отозвался я.

— Давай в вагон, отправляемся, — предупредил меня проводник.

Я щелчком отправил в полет бычок, который горящим метеоритом прочертил в темноте яркую полоску, и вернулся в вагон. Проводник залез следом и закрыл подножку. Состав дернулся, лязгнув металлом на стыках вагонов. Затем паровоз оглушительно свистнул и покатился по рельсам, постепенно набирая ход. Оказавшись в вагоне, я завис в коридоре у открытого окна, навалившись локтями на поручни. Свежий ветер трепал мои волосы, выдувая из головы остатки похмелья. Наконец-то я почти полностью пришел в себя. Хватит бухать и идти на поводу у Патласа — пора браться за ум, а то такими темпами и спиться нахрен недолго! Сказано — сделано! Определившись с намерениями на последнюю «пятилетку» я с чистой совестью вернулся в купе. Под мерный перестук колес я быстро провалился в крепкий и здоровый сон без сновидений. А разбудил меня истошно орущий динамик, вмонтированный в полок купе:

— Я снова в пути и мой любимый город,

Снится в ночи за сеткою дождей,

Здесь так давно я был горяч и молод,

Плыл по реке твоих ночных огней.

— Че, сука, за херня? — недовольно просипел я спросонья, подскакивая на полке.

— Ты че, Серег? — Патлас свесился с верхней полки и посмотрел на меня — видимо, он проснулся немного раньше. — Это ж «Кар-мэн»! Офигительская новая группа! — И он крутанул ручку регулировки звука, выкручивая её на максимум:

— Париж, Париж, мой славный друг,

Старинных стен незыблемая сила.

Париж, Париж, сон наяву,

Седая ночь в тебя влюбилась.

Париж, Париж…

— Я их клип по ящику видел перед самым отъездом в программе «Эстрадный вернисаж»! — перекрикивая орущий динамик, довольно сообщил он. — Это ты со своими экзаменами всю музыкальную движуху пропустил!