Откатчики. Роман о «крысах»

– Мистер Боулз, мы гораздо раньше завоюем к себе доверие, если станем как следует платить за проданный нами товар. А ассортимент я менял исходя из соображений его ликвидности, и не более того. Вполне объяснимо, что нашлись недовольные этим, чей бизнес пострадал от моих действий, но «всем мил не будешь», и появление этих жалоб – всего лишь естественная реакция лузеров.

– Лузеров?! – Боулз вцепился в это слово, как ледоруб в отвесный склон. – Кого это вы называете «лузерами»?! Тех коммерсантов, которые доверяют нам?

«Вот именно, – пронеслось в мозгу у Геры, – и еще тех, кто не понимает, что за все нужно платить исполнителю, иначе очень скоро окажешься у разбитого корыта». Вслух же, потупившись и придав себе вид полностью раскаявшегося человека, он произнес следующее:

– Мистер Боулз, я подчинюсь любому вашему решению.

Такое очевидное выражение покорности глупым варваром если и не обезоружило, то, по крайней мере, заставило лжеродственника Боулза успокоиться и прекратить вопить как ненормальному:

– Решение вот какое: вы извинитесь перед всеми поставщиками, чей ассортимент вы так опрометчиво сократили, и вернете все обратно. Нам не нужны никакие конфликты.

Тут Гере стало по-настоящему плохо. «Вернуть все назад» – каково! Вернуть все назад означает и возвращение обратно денег, тех самых милых розоватого оттенка кирпичиков, покоящихся сейчас вместе с другими «кирпичиками» в сейфе одного из московских банков, в котором Гера хранил все откатные деньги. С введением жесточайшего валютного контроля перевести за границу, в свой лондонский банк наличность стало невероятно сложным и весьма затратным процессом. К тому же летать в Лондон с наличными в кармане не представлялось возможным по причине отсутствия времени, поэтому Гере приходилось арендовать сейф. Именно там наш Корейко держал свой «фибровый чемоданчик», представлявший собой на самом деле не один, а целых два больших пластиковых кейса «Samsonite». Один был туго набит, в другом было еще довольно места.

Он молча кивнул и под насмешливыми взглядами Дынина и Боулза вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Чекистская честность

Яснее ясного было, что возвращать деньги – это путь, поперек которого вкопан намертво сваренный из стального рельса шлагбаум и над ним висит огромных размеров знак «кирпич». Никогда, ни один закупщик, если только его не привязывали на ночь к батарее парового отопления в каком-нибудь подвале и не пытали после этого удушьем, надевая на голову пластиковый пакет, ни за что бы не вернул деньги, попавшие к нему в руки. Откаты не возвращаются! Подобных прецедентов не случалось никогда, и Гера также не собирался начинать эту порочную практику. Расстаться с тем, что уже положено в один из чемоданов?! С частью мечты?! Нет, нет и нет!

Выходов из этой, вне всякого сомнения, глупой ситуации было несколько, и все они казались мало выполнимыми. Гера начал с того, что решил потянуть время, но это у него не вышло, так как Дынин с завидным упорством ежедневно спрашивал его о ходе процесса восстановления ассортимента, утраченного поставщиками, по нескольку раз в день. Однажды, после того, как Гера придумал какую-то очередную причину, благодаря которой он и сегодня не в состоянии будет выполнить обещанное, Дынин пошел прямиком к эсбешнику Ракову и написал на Геру бумагу, в которой он изложил свое видение причины медлительности Кленовского в вопросе исправления собственной ошибки. Было в этой бумаге также и о том, что, по мнению Дынина, могло побудить Геру сделать то, что он сделал, и надо признать, что Дынин попал, что называется, в точку. В документе, который лег на стол Ракова, черным по белому было написано слово «взятка». И был к документу приложен анализ с перечислением тех позиций, которые Гера «закрыл» у одних поставщиков, и тех, которые он «открыл» взамен этого у других. Словно назло в тот же самый момент один из подчиненных Ракова принес свои соображения по анализу повышенных за последнее время закупщиками цен от поставщиков, и номером один там выступал именно Гера! Главная пиранья поблагодарил Дынина за то, что тот «своевременно сигнализировал», и, оставшись в своем аквариуме, в спокойном одиночестве начал анализ поступивших к нему документов.