Отказ не принимается (СИ)

– Варвара, мы занимались сексом! – рявкает Воронцов на всю Ивановскую, надеюсь, рядом нет прохожих. – Я был в тебе! Какое уж тут стеснение!

– Ну ты же не врач, – продолжаю упираться я.

– Вар-р-ря, ты хочешь, чтоб меня на нервах инсульт трахнул?

Обиженно соплю в трубку. Но с другой стороны, я ведь его напугала. Его ребенок может пострадать…

– Живот тянет, и…

– Ну? – подначивает меня Виктор.

– … и кровь, – почти шепотом выдавливаю я. Если он не расслышал, я повторять не буду.

– Много? – продолжает допытываться Воронцов под звук заводимого двигателя.

Господи, да что он пристал!

– Нет!

– Так… – бормочет себе под нос Виктор. – Срок совсем маленький. Десять-двенадцать дней. Это должно быть нормально, если болит не сильно…

– С чего ты взял? – с одной стороны уверенность Воронцова успокаивает, с другой почему-то возмущает. Легко ему говорить…

– Книжку вчера читал, – отвечает мне он и тут же на кого-то орет: – Да куда ты прешь долбоящер ушлепчатый?

Нервничает.

То есть, это моет быть нормальным, но он все равно ко мне торопится.

– А что за книжка?

– Про беременность, Варя, – терпеливо объясняет Виктор, хотя я и сама могла бы догадаться.

Мне становится стыдно. Я еще ничего не читала, а Воронцов уже вникает.

– Так сильно болит? – не отстает он.

Я прислушиваюсь к себе.

– Нет. Почти перестало…

– Скорее всего, плод крепится, матка увеличивается, – не то себя, не то меня успокаивает Виктор.

Ааааа!!!

Сижу и уши у меня горят.

Это вообще все неловко, да и, не смотря на сложные отношения с Воронцовым, мне, как и любой девушке, не хочется, чтобы меня воспринимали слишком физиологично. Мы все мечтаем быть принцессами, которые не какают и не едят чеснок.

А тут «матка», «кровь» …

Я не выдерживаю прерываю словесный поток Виктора:

– Извини, пожалуйста. Я перепугалась, а такое уже было пару дней назад, врач сказала, что все в порядке… Я зря тебя сорвала…

– Варь, кончай извиняться. Все равно сейчас съездим к врачу. Тебе же плохо. Пусть делают, что должны и все расскажут. Что там у тебя за жутка консультация?

– Да нормальная… Я думаю, просто к ней не часто приходят на двухнедельном сроке… – вступаюсь я за гинеколога, но Воронцов, кажется, готов всех четвертовать.

– Все, солнышко. Я уже во дворе паркуюсь.

Я даже замираю от ласкового слова, которое у Виктора вылетает само собой. А потом чешу к окну, чтобы посмотреть, как Воронцов идет к подъезду.

Мама дорогая!

Он в пальто и тапочках!

Бросаюсь скорее к двери.

Идиот. Только что же болел!

Я возмущена безголовостью Виктора, но не успеваю его отругать, потому что огребаю первая:

– Ты почему на ногах? Надо было дверь отпереть и идти в кровать, – он подхватывает меня на руки.

И именно сейчас я понимаю, что чувствую себя совсем нормально. Перестало тянуть и покалывать. Может, это, конечно, так совпадает, но возникает ощущение, будто это присутствие Воронцова влияет так хорошо.

Стряхнув с босых ног мокрые тапки, он несет меня на развороченную постель. Я не успеваю даже пикнуть, как оказываюсь завернута в одеяло. Виктор прямо в пальто садится на краешек кровати и, поводя плечами, достает телефон.

Кажется, он собирается куда-то звонить, но у меня больше ничего не болит.

– Не надо… – прошу я.

– В смысле не надо? – заводится Воронцов. – Моя женщина боится…

Выпростав руку из кокона, я хватаюсь за его ладонь:

– Вить, все уже хорошо…

И Виктора как будто на паузу ставят. Он впивается глазами в мои пальцы, и я краснею от собственной смелости. Если не считать секса, я, наверное, в первый раз сама к нему прикоснулась.

Сглотнув, Воронцов поднимает взгляд:

– Охренеть, никогда не думал, что буду кайфовать от собственного имени, – смущает он меня. – Девочка моя…

Это звучит так нежно и искренне, что я прячусь за ресницами.

– Я понимаю, что ты волнуешься за малыша… – пытаюсь я вразумить Виктора. – Я по глупости навела панику…

– Господи, Варя! – он сграбастывает меня вместе с одеялом и перетаскивает к себе на колени, и я утыкаюсь носом ему во все еще холодный ворот. – Я за тебя волнуюсь! Детей мы сделаем, сколько захочешь. А нет, так у нас есть Тимка и Тиль, – он прижимается губами к моей макушке и бубнит туда: – Надо тебя на курорт…

– Погоди ты с курортом, – хмыкаю я, внезапно чувствуя себя очень комфортно. – А то выйдет как с рыбой.

– Да что за рыбу ты мне все время припоминаешь? – не понимает Воронцов.

– Ну иди, познакомься, – ехидно отвечаю я. – Она в холодильнике третьи сутки размораживается.

Виктор смотрит на меня недоверчиво, но все же решает послушаться.

Возвращается он с лицом один в один та самая горбуша.

– Э… Прости, я по телефону диктовал, наверное, меня не так поняли…

У него такой растерянный вид, что мне становится смешно. Наконец-то Воронцов похож на нормального живого человека, а не на железобетонного босса.

Я хлопаю по постели, приглашая его сесть обратно.

– Давай ты мне расскажешь, что вчера вычитал, и мы с тобой решим, прямо сейчас едем к врачу, или это ждет до плановой консультации.

Виктор недоволен моим решением, но его убеждает аргумент, что я настолько не люблю больницы, что там мне вряд ли станет лучше.