Отказ не принимается (СИ)

Как же жалят его слова.

Трудно сказать, сколько в них истины, но даже если чуть-чуть…

– Уходи, сейчас мои вернутся, – прошу я.

– И что? Я стыдный секрет? – сарказмом сочится тон Воронцова.

– Нет. Но я еще никому не говорила. Даже маме. И я бы хотела сделать это без тебя.

– Опять без меня? Все без меня.

– Я прошу тебя. Мне и так… непросто.

– Все время меня гонишь. Хорошо, но нам все равно придется обсудить наши планы.

– Я понимаю. Дай мне время.

Шумно вдохнув воздух, Виктор идет в прихожую. Я ползу за ним, чтобы запереть дверь. Накинув пальто, Воронцов неожиданно нежно обнимает меня. И я ему это позволяю, потому что этот тихий скандал выпил и меня все силы.

«А что обо мне знаешь ты? Я устал быть чудовищем».

Обидные слова снова и снова прокручиваются в голове, пока я стою, уткнувшись носом в грудь Виктора.

«Для танго нужны двое. Ради себя, Варя. Ради себя».

Глава 67

– Вот и так и вышло, – я верчу в руках Тимошкиного динозавра не в силах поднять глаза на маму.

Мы сидим на кухне. Шипит электрический чайник.

Чувствую себя ужасно.

Будто я что-то плохое сделала. Разочаровала маму, и вообще…

– Он тебя принудил? – напряженно спрашивает она.

Неожиданный вопрос все-таки заставляет меня вскинуть на нее взгляд.

– Н-нет, ­– я даже заливаюсь краской. Все-таки я еще не ощущаю себя настолько взрослой, чтобы так смело обсуждать с ней свою половую жизнь.

– Варя, изнасилование – это не только с применением силы… – мама очень нервничает. – Это я виновата. Я отправила тебя на эту подработку…

О, господи! Она винит себя!

– Нет, мам. Точно нет.

– Не надо меня успокаивать, – голос ее дрожит, а костяшки пальцев, которыми она обхватывает чашку, побелели.

– Я не успокаиваю. Честно, мам. Когда я давала отпор, он отставал, но вот один раз я не устояла… – божечки, пожалуйста, я не хочу об этом рассказывать ей. Это слишком личное. – Он просто очень напористый. До раздражения непробиваемый.

Мама поджимает губы:

– Будь это не отец твоего ребенка, я бы только похвалила этого Виктора Андреевича. Мужики нынче разучились добиваться женщину. Вон у меня на работе девчонки молодые ноют, что парни только и могут в соцсетях написывать и лайки ставить. Но этот твой Воронцов…

– Он не мой, – открещиваюсь я.

– Да уж прям не твой. Ты от него ребенка ждешь. Говоришь, и так отвязаться не могла, а теперь и подавно не избавишься.

– Ты считаешь, что надо прервать… – горло перехватывает спазмом.

– Нет, – отмахивается мама, погружаясь в свои мысли. – Если ты хочешь рожать, то надо рожать. Но теперь в расчет придется брать этого твоего медведя. А я его даже не видела. Отец-то он хороший?

– Нормальный. Насколько это возможно. Детей любит, с Тиль проводит много времени, но занятой, конечно, и балует без меры. Эстель вообще считала, что меня ей подарили…

– Охренеть, – шокируя меня, выдает моя интеллигентная мама. – Ну хоть ответственность готов взять. Воспитывать ребенка не боится.

– Да он не только про «воспитывать», он сегодня про семью говорил, – в моем голосе слышна горечь.

– А ты, значит, с ним семью не хочешь? – мама пытливо вглядывается мне в лицо. – Тебе с ним хорошо было?

– Я не знаю. Пока мы с Тимкой жили в коттедже, было хорошо. А потом, когда я уехала…

– Ну это понятно, что, когда ты уехала, все полетело в трубу, – кивает она.

– Почему это? – удивляюсь я.

– Обиделся. Ты его не оценила, пренебрегла, отказалась, – хмыкает мама.

«А то, что я сказал, ты обесценила», – снова всплывают в голове обвинения Воронцова.

– Какая принцесса! – буркаю я.

– Ну раз переступил через себя и опять нарисовался, значит, не такая уж и принцесса. Только именно это и говорит о том, что тебе от него не отцепиться.

– Ты его защищаешь? – изумляюсь я.

– Нет, конечно. Козел, как и все мужики. Я просто пытаюсь понять, с кем жизнь свела мою… единственную дочь.

У меня в груди все сжимается.

Да, я у мамы осталась одна. У нее есть только мы с Тимкой.

Мама устало трет лицо.

– Это, конечно, насмешка судьбы. Надо же, Тимка его племянник. Эх, Маша… – Но, наверное, это хорошо, что у Тимошки есть дядя и сестра…

Да. Карма какая-то. Как в мексиканском сериале.

– Наверное, – киваю я.

– Ты сама-то что думаешь?

– Ничего. В голове пусто. И страшно. И Виктор ждет от меня какого-то ответа…

– Он-то ясное дело. А ты? Чего хочешь ты? Я на твоей стороне, и всегда буду, только вот, доча, я так и не понимаю, как ты к нему относишься. То он пугающий, раздражающий, тиран и деспот, а то – хороший отец, тебе с ним хорошо было. Носки и фрукты – я так понимаю, его тиранских рук дело?

– Я не знаю… – впервые в жизни мне не хочется принимать никаких решений. Вот бы, как улитка, спрятаться в свою раковину. Месяцев на девять.

– Придется разобраться. Пока ты сама не знаешь, чего хочешь, твой Воронцов так и будет давить. Он почувствует, когда решение принято.

– Звучит так, будто и приставать ко мне он продолжал, потому что я сама не определилась.