Отказать Пигмалиону

– У меня новость. – Аля сделала паузу. – Я переезжаю. Я сняла квартиру неподалеку от Зальцбурга, на полпути сюда. И мне, и тебе будет удобно добираться. Это будет мой первый шаг. Теперь мы будем встречаться там. Пока это будет наш дом. Сейчас там идет ремонт, когда все будет готово, я дам тебе знать.

– Это…

– Это я сделала на свои деньги. Я получаю неплохую стипендию и иногда выступаю на концертах. Теперь мне за это очень хорошо платят. Вадим Алексеевич к этим деньгам отношения не имеет. Когда квартира будет готова и я перееду, я обо всем ему расскажу. Сама. И тогда…

Аля осеклась – она вступила на запретную территорию – до сих пор они по умолчанию не обсуждали будущее.

Расскажите мне правду

Вадим запомнил тот вечер, когда Аля, сославшись на чье-то предложение, отказалась с ним встретиться. Он был огорчен, но не обижен и даже не задал себе вопрос, почему студентку позвали на прием по случаю открытия нашумевшей выставки современного искусства. Он был огорчен, что не сможет рассказать о последних московских новостях, о том, что они уже записали первый диск на новом студийном оборудовании, что рекламная кампания, которая стоила больших денег, принесла свои результаты – к ним обратилась солистка одной из известных рок-групп с просьбой заняться ее сольной карьерой. Вадим хотел рассказать о том, что страхи и сомнения позади, что благодаря правильно разработанной программе действий о них стало известно в музыкальном мире – за очень небольшой срок они совершили почти невозможное. Вадим ценил общение с Алей – то, что она приняла его предложение в тот самый первый, решающий момент, когда он сам еще не был до конца уверен в своих силах, cделало ее единомышленником. К тому же превращение Али в яркую красавицу не прошло для него незамеченным – он, любитель всего неяркого и спокойного, вдруг оценил жгучесть глаз, бледность лица, роскошь густых длинных волос. Вадим получал почти эстетическое удовольствие от лица Али. По натуре он был однолюбом, привыкал к людям тяжело, но еcли прикипал, то навсегда, прощая очень многое. Именно это качество сейчас и останавливало его от развода. Жить с Галей стало нелегко, а ведь когда-то это было даже невозможно себе представить. Вспоминая весь их путь к раздражительному сожительству, Вадим ужасался тому, как просто и быстро исчезает то, что порой кажется незыблемым. «Куда это все подевалось – доверие, ласка, понимание, ну хотя бы спокойствие?! Только ли я виноват в том, что семья потихоньку разваливается!» Вадим болезненно переживал происходящее, но мысль о том, чтобы уйти от жены, даже не приходила ему в голову.

Cосредоточенный на делах – управление уже достаточно большой компанией отнимало почти все время, – Вадим не замечал, что происходило с Галей. Он видел только внешнюю, некрасивую, беспокойную сторону, но никак не мог заглянуть в ее душу. Галя же страдала, но объяснить свое страдание не могла – глупо же столько времени ревновать, тем более что муж никуда не уходил, был рядом с ней, зарабатывал хорошие деньги и всегда проявлял к ней внимание. Галя переживала, понимая, что муж ее еще любит, что в их семье все еще есть вежливость и влечение друг к другу, но не осталось главного – душевной близости.

Отлучки Вадима из дома стали более частыми, командировки становились длиннее, а рабочий день превысил все нормы забытого к тому времени КЗОТа. Где-то в глубине души уже появилась маленькая будоражащая мысль о том, что проблему несхожести взглядов можно решить как-то безболезненно, а именно долгим отсутствием в доме. Теперь, пользуясь любым случаем, он посещал Зальцбург.

Впрочем, тот самый вечер, когда Аля уехала с Тениным, оказался в определенном смысле полезным. Вадим провел все время в отеле, пытаясь разобраться в еще одной проблеме. Эту проблему звали Юрием. Отношения с братом испортились, хотя каждый из них не предпринял ни одного резкого или необдуманного шага. У них не было пересечений в бизнесе, друзьях, а домашние вопросы регулировались через мать. Но после того памятного визита к Тенину Вадим чувствовал необъяснимое раздражение всякий раз, когда упоминался брат. Это раздражение было настолько сильным, что он даже накричал на мать, когда та вздумала похвалить младшего сына.

– Мам, я слишком хорошо знаю Юру. И если бы у меня была дочь, я бы не хотел, чтобы она встретила такого человека. Меня уже не волнуют его проблемы, хотя когда-то я пытался найти с ним общий язык.

– Видимо, ты пытался сделать это достаточно поздно. Когда он вырос и поддержка старшего брата оказалась ему не нужна. – Варвара Сергеевна вздохнула. – Я во многом виновата. Но и ты, Вадим, ты должен был быть к нему внимательнее.

– Мама, я не умею быть внимательным. Я это понял очень поздно. Так уж я устроен. У нас у каждого есть чего стыдиться и из-за чего переживать. Но Юрий… Он – безответственный, удачливый лоботряс. А тряхни его жизнь, от этого светского лоска ничего не останется!

Варвара Сергеевна онемела от таких страстей – в интонациях старшего ей почудилось не раздражение, а злость…