Отказной материал

— Проект приказа об изъятии у Ковалёва табельного оружия. Заодно отберите и удостоверение — мало ли где он его будет показывать. И ещё: он ведь, когда был постовым, получал форму, и у него наверняка от неё что-нибудь осталось. Тоже отберите, а то вдруг он куда-нибудь в баню в фуражке пойдёт!

Широкий лоб и не менее обширная лысина заместителя покрылись испариной, а лицо утратило выражение готовности и стало привычно непроницаемым, с лёгким оттенком обиды.

— И ещё, Александр Петрович! Для приказа подберите мотивировки поубедительней того, что Ковалёв иногда опаздывает и плохо охранял свиней в колхозе. Договорились?

— Ну зачем вы так, Владимир Карпович? Я же о деле думаю!

— Так никто в этом и не сомневается. Идите, пожалуйста, подумайте ещё. Может, и о своём переводе что-нибудь мудрое придумаете? Если не ошибаюсь, вы дальше по хозяйственной линии собирались двинуться? Ну так и идите себе спокойно, а я уж тут как-нибудь год до пенсии и сам досижу. Договорились?

Заместитель выбрался из кресла, дошёл до двери, на пороге замялся и обернулся.

— Владимир Карпович! И всё-таки, как быть с Ковалёвым? Вам до пенсии год остался, мне перевод должны вот-вот подписать… Давайте подстрахуемся.

— А с Ковалёвым быть так, как есть! Он не мальчик маленький и за свои слова и поступки, в отличие от некоторых, вполне отвечает. Так что идите, Александр Петрович, и подумайте о чем-нибудь приятном. О своём переводе, например.

* * *

Двое оперов, отправившиеся в больницу, ничего нового узнать не смогли: Катя все ещё находилась без сознания. Беседы с медперсоналом тоже мало что дали. Поздно ночью по «03» позвонила какая-то женщина и сказала, что перед входом в парк лежит раздетая и избитая девушка. Назвать по телефону свою фамилию и адрес женщина отказалась. Машина «скорой помощи», выехав на место, подобрала Катю, находившуюся на выходе из центральной аллеи. Катя успела назвать себя и сказать, что где-то на территории парка, в автомашине, её изнасиловали трое парней. Теряя сознание, она несколько раз упомянула о какой-то бутылке, которую они в неё засовывали. В связи с тяжёлым состоянием пострадавшей, нуждавшейся в срочной операции, и последовавшей за этим неразберихой пробу на так называемый «биоматериал», которую берут сразу после заявления об изнасиловании и которая впоследствии является очень важным, а иногда и единственным доказательством преступления конкретных лиц, не взяли.

Матери о случившемся сообщили только рано утром, и теперь она, застывшая, как восковая фигура, сидела у двери отделения, куда поместили её дочь. Получив ещё одну справку с диагнозом, оперы разделились. Один направился в РУВД, а другой присел на диванчик недалеко от матери и стал ждать, стараясь не смотреть в её сторону.

Прибывшей в 14-е отделение милиции группе повезло больше. Совместно с участковым и оперативниками из отделения они отправились прочёсывать злополучный парк. Через полтора часа пошёл мелкий дождь. Ещё через некоторое время, то и дело поскальзываясь на мокрой траве и хватаясь замёрзшими пальцами за ветви кустов, едва не уронив фуражку и выматерившись по этому поводу, один из участковых вышел на небольшую полянку метрах в пятистах от главного входа, оглянулся по сторонам и понял: нашли. Трава на поляне была примята, а кое-где и вытоптана, виднелись чёткие следы волочения. Пузырилась под дождём серая вода крошечного озера. На кустах болталась разорванная блузка, в стороне валялись смятые голубые брюки и разорванные колготки.

Вызвали эксперта. В ожидании его приезда перекурили, обсуждая ситуацию и положение Ковалёва, а потом, пока дождь ещё не успел уничтожить все следы, сами ещё раз прочесали поляну и её окрестности. В траве нашли около двух десятков окурков, достаточно новых на вид, размокшую пачку из-под сигарет «Мальборо» и пластмассовую пробку от бутылки шампанского. Около кустов, за которые зацепилась блузка, на земле остался чёткий след автомобильного протектора, а рядом с ним валялись пара окурков и газовая зажигалка в белом пластмассовом корпусе. Немного в стороне, под деревом, лежали шёлковые трусики с порванной резинкой.

Бутылка из-под итальянской «спуманты», о которой упоминала Катя, когда её увозила «скорая помощь», покоилась на дне озера. Там же лежала и её сумочка, в которую Саша, прежде чем выбросить, положил кирпич. Но дно озера никто не проверял.

Прибывший эксперт сфотографировал общую картину места происшествия и упаковал найденные вещи. Поковыряв кучу размокших окурков, он досадливо покачал головой и надолго присел над оттиском протектора. Осмотрев его, он заявил, что для идентификации след не пойдёт, слишком малы фрагменты, да и те, что есть, сильно размыты дождём.

Составив протокол осмотра места происшествия, все двинулись в 14-е отделение. Вечерней смене участковых и оперативников было дано задание произвести обход прилегающей к парку территории и побеседовать с жильцами домов. Существовал какой-то мизерный шанс, что это даст результат.

К восьми часам вечера Катя пришла в себя, и врачи разрешили недолго переговорить с ней.