Отходняк после ящика водки

В отличие от России в Америке все музеи – частные, они существуют практически без государственной помощи, поэтому их деятельность выстроена необыкновенно точно. В попечительском совете музея Гуггенхейма, скажем в Нью-Йорке, состоят 26 человек – в основном очень богатые люди. В течение последних лет музей накопил 60 миллионов долларов. Хотя для его развития требуется намного больший капитал.

– Эти 60 миллионов – неприкосновенный запас? А как музей зарабатывает деньги?

– Да, это законсервированный фонд: текущие расходы музея покрываются за счет выставочных проектов. Статьи дохода? Продажа билетов, магазины при галереях, где продают каталоги и сувенирную продукцию плюс дизайнерские вещи. Второй финансовый поток – это спонсоры. Только спонсорские средства помогают нам делать большие выставки, благодаря которым Гуггенхейм стал популярным музеем и серьезным брендом. К нам обратились представителей мэрий восьмидесяти городов, желающие построить собственные современные музеи. Для некоторых из них мы сделали комплексный анализ, что-то вроде социокультурного проектирования – изучали архитектурные параметры города, туристическую индустрию… Подобные исследования были проведены для проектов в Австрии, Мексике, Бразилии, Тайване, Гонконге, Сингапуре.

Диапазон музеев расширяется. И у нас, и в Метрополитен успешно проходили выставки моды – Армани, Диора. Показать динамику высокой моды за пятьдесят лет – тоже научная работа. Как и экспозиция «Искусство мотоцикла», отправившаяся после Нью-Йорка в Лас-Вегас. В музей тогда пришли совсем другие слои населения – байкеры.

– Байкеры?

– Ничего удивительного, ведь Томас Кренс не только директор Фонда Гуггенхейма, но и президент мотоклуба при фонде, членами которого являются также Джереми Айронс, Лоренс Фишборн и Денис Хоппер!

АВАНГАРД

– Вот такой банальный вопрос, его много раз тебе задавали по поводу выставки «Москва—Берлин»: почему все тоталитарные режимы, когда укрепляются, давят авангард и насаждают реалистичную пластику, где натурщики с мощными торсами?

– Тоталитарные режимы любят манипулировать народом.

– …и потому поощряют более понятное ему искусство?

– Ну да, ну да… При Гитлере и при Сталине в искусстве Германии и России происходило приблизительно одно и то же. Вот в 1937 году была Всемирная выставка в Париже, и обе страны представили очень похожие реалистичные скульптуры: известные «Рабочий и колхозница» Мухиной – и со стороны немцев фигуры героев. Забавно, что в 1937 году фашисты провели в Германии, в Мюнхене, выставку «Дегенеративное искусство», на которой были собраны лучшие художники всех времен и народов. Авангард туда тоже попал – Кандинский, к примеру… Множество хороших картин немецких художников были изъяты из музеев и проданы в Швейцарию – благодаря чему и сохранились. Видите, книги они жгли, а картинки все-таки продавали. Это было похоже на русскую схему – многие произведения сохранились только потому, что их у большевиков покупали Mellon & Gulbenkian, а также Хаммер и прочие.

– А ты можешь в двух словах объяснить, почему «Черный квадрат» – это искусство?

– Могу. Первый «Черный квадрат», созданный в 1915 году, был революционной штукой. Это стало уникальным явлением в искусстве тех времен, потому что было крайне радикально. Ничего похожего не существовало нигде в мире! Такая минусная энергия, просто черная дыра! Это было тогда непредставимо. Потом он сделал черный круг, желтый треугольник и так далее… Ну а потом началось!

– Уорхол отдыхает! Он как бы ученик Малевича.

– Не только Уорхол. Много было художников, которые обожали Малевича: Dan Flavin, Cy Twombly, Donald Judd. Он вошел в историю искусства как новатор. Это было круто для тех времен. Да и теперь это стоит хорошо. Вот недавно за 20 с лишним миллионов ушла ранняя супрематическая работа Малевича.

– То есть ты реально убежден, что это настоящее искусство, а не разводка?

– Да, да. Это подтверждено многими мнениями и публикациями. Супрематизм – такое замечательное направление в искусстве. Об этом много говорили Сустин, Чашник и Лисицкий!

ВЫСТАВКА «RUSSIA!»

– Это была твоя идея?