Отключай

От терапевта я узнала, что должна поговорить с мамой или с папой. На этот раз начинаю с папы. Увиделись сразу, папу никогда не бывает трудно отловить. Он, как всегда, очень веселый и очень деловитый.

– Как у тебя в транслайфе? – интересуется он. – Может, помощь требуется?

– Не требуется, сама управляюсь. Спасибо, папа.

– Слушай, я серьезно. Вижу, что ты мало путешествуешь, строишь, покупаешь, работаешь. Все слишком медленно.

Медлительные – худшая разновидность неудачников.

– Если ты не против, я бы хотела кое-что обсудить. Это насчет меня.

– Выкладывай.

Сказать про терапию или нет? Папа ждет, потом догадывается:

– Беспокоишься из-за микросхем? Они помогут тебе отфильтровывать негодных людей. Вот увидишь.

– Или другие успешно отфильтруют меня.

Мы смеемся.

– Папа, а дети похожи на родителей?

– И да и нет. Зависит от того, как было выбрано.

Он прав. Если выбрана селекция, дети могут быть совсем другими.

– Да, – говорю я, не зная, что еще прибавить. – А я? – Подступаюсь с другой стороны. – Ты мог бы сказать, каким был раньше?

– Когда раньше?

– Лет сто назад.

– Ой… – Не понимаю, он отключился или это просто долгая пауза. – Теперь уже не скажу.

– Почему?

– Потому что не помню. И тех времен не осталось, так что нет смысла говорить.

– Неужели?

– Я сделал последнюю операцию.

Вот оно что.

– Ясно, папа. Рада была с тобой поболтать, папа.

– И я тоже, не ленись в транслайфе. До скорого.

* * *

Нет смысла говорить? Но смысл – это мои кости, мои органы, все еще те самые, настоящие и неусовершенствованные. Этот смысл не дает мне покоя. Этот смысл заставляет меня тянуться к живым людям, бегать и лазить по деревьям, вдыхать запах глины с Ининой ладони.

Мама точно вспомнит. Она еще не сделала последнюю операцию. Хотя откуда мне знать – может, и сделала, потому что она уже намного реже вздыхает, когда со мной разговаривает. Она почти всегда беспечная и веселая, как Ала и папа. Другими словами, устойчивая и позитивная.

Поначалу мне никак не удается убедить ее встретиться. Я напираю на то, что это из-за терапии, что это очень важно, что надо все обсудить с глазу на глаз. Мама отнекивается, говорит, и так все можем обсудить. Как ее заинтересовать, как ее заинтересовать, крутится у меня в голове так быстро, что я могла бы состязаться с ускорителем в моей комнате.

– Мама, я влюбилась. Мне нужна помощь.

Мама понимает, что я вру.

– Ты присвоила старое литературное слово, ты даже не знаешь, как оно правильно произносится. Кроме того, у тебя голос не изменился.

Вот же эксперт по старью. Ее не проведешь.

– Хорошо, – говорю, – это насчет Ины.

– У нее все в порядке, я недавно с ней виделась.

А может, сказать про оболочку?

– Я бы хотела пожить… – Говорю, что хотела бы день-другой пожить без оболочки, как Мантас.

На маму и это не производит впечатления. Сдаюсь. Мы просто разговариваем. Разговор сворачивает на терапию. Говорю, что терапевтические методы мне нравятся и я даже вижу преимущества операции. Например, для функционального мышления. Мне наскучило медленное мышление, надоело, что Ала и одноклассники обгоняют меня, когда строят города, делают инвестиции в новые виды лазеров, заключают сделки. Может, и правда решиться на операцию? Не ждать совершеннолетия? Вот тогда мама говорит, что надо встретиться.

Дожидаясь ее, залезаю в ускоритель. Это здоровенный колпак в виде свода, прикрепленный к торчащему из стены цилиндру. Когда изнутри нажимаешь кнопку «ON», десять тонн-сил герметически закрывают расположенную спереди дверь. Ускоритель избавляет от такой напрасной траты времени, как занятия в спортивном зале, бег и так далее. Заменяет все бесцельные движения. Еще он излечивает от нездоровых наклонностей: прикасаться к себе, есть сырую пищу или спать, свернувшись в позе зародыша. Пристегиваешь туловище, запястья и щиколотки магнитными застежками, пристраиваешь голову в предназначенную для нее силиконовую выемку и крутишься со скоростью пятьсот оборотов в минуту. Скорости ты не чувствуешь, тебя не тошнит, даже голова не кружится. Не остается ничего, кроме белого цвета и вибрации. Когда вылезаешь, чувствуешь себя легким и пустым. Ничего не хочется делать.

Залезаю в ускоритель – давненько я в нем не была. Моя голова укладывается в предназначенную для нее силиконовую ямку, руки и ноги нащупывают знакомые бороздки. Пока что не нажимаю на «ON». Почему мама так отреагировала? В последний раз мы виделись семь месяцев назад, примерно тогда же, когда и с Алой. Что она мне скажет? Думаю о папе и о его очищенной памяти; о том, что сегодня ела: три бутылочки жидкого протеина, тысяча килокалорий углеводов. Слишком много, надо бы поменьше. Надо бы вообще есть один раз в день, как рекомендуется. Может, у меня потому и мышление замедленное, что вся энергия уходит на переваривание пищи.