Отклонение от нормы, или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные (книга первая)

— А ну, ходить под девчонкой.

— Я не девчонка!

— Я-то знаю, другие на смех поднимут.

— В стае часто вожаками бывают волчицы.

— Волки умнее людей.

— Тогда думай. Помощь точно не нужна?

— Если можно, пусть вывихи вправят.

— Договорились. Сейчас организуем. «Толик, подойди». Толик не слышит меня, он думает, что сам хочет сделать то, что я прошу.

Толик не подошёл, подбежал.

— Как ты вовремя! — похвалил я, — передай, пожалуйста нашим сестричкам, пусть вправят вывихи.

— Есть! — козырнул Толик.

— Военная дисциплина? — спросил Славка.

— Да, когда мы на задании, приказы командира не обсуждаются без разрешения.

— Круто. Я подумаю. Кем ты планируешь меня поставить?

— Капитаном своей команды, — пожал я плечами, — кстати, ты обещал нам матч.

— Сделаем. Боюсь, и там вы разнесёте нас в пух и прах.

— Смотря, какой у вас тренер… — опять раздались вопли со стороны больных.

Славка поёжился: — не хотел бы я попасться в руки твоим живодёркам!

— Они делают благородное дело, не обижай моих девочек. Ну, всё. Нам пора, у меня ещё один визит. Хочу на военной базе полигон арендовать, надо идти, договариваться.

— На какие шиши, — криво усмехнулся Славка, — или о бескорыстии — только красивые слова?

— Отчего же? добрым словом многого можно добиться, особенно, если обратиться с ласковым словом к своему будущему свёкру.

— Везёт тебе, Сашка, — вздохнул Славка, — и муж красавец, и свёкор — начальник базы.

— Вот и возьми часть везения себе.

— Ладно, пока!

Мы пожали друг другу руки и разошлись.

Противоборствующие стороны покинули пустырь. Вражеский арсенал мы закопали здесь же, негоже по городу ходить вооружёнными, можно и в ментовку попасть. А вот почему ребят Быка не трогают? Это наводит на определённые размышления.

— Толик! — сказал я, когда мы приехали в город. — Нам с Сашей надо к его родителям. Надо договариваться насчёт полигона с папой.

Толик надул губы: — Я уже лишний? Вы там, наверно, на ночь останетесь.

— Может, и останемся. А ты с Юриком. Будет нам всем просторно.

— Да, вы там без присмотра.

— Толик, не наглей.

— Ладно, — тяжело вздохнул Толик, — я буду ждать, не задерживайся.

— Ты можешь себе представить, — когда мы разошлись в разные стороны, — ещё осенью он пробирался под мои окна тайком, чтобы только увидеть мой силуэт в окне?

— Чем больше позволяют, тем больше хочется, по себе знаю. Однако, как сильно Толик тебя любит! А тут я: раз, и отбил!

— Да, вы молодцы с Толиком. Дружите, заботитесь друг о друге, снимаете друг другу напряжение…

— Откуда ты. Толик сказал?! — покраснел Саша.

— О таком разве говорят? разве что в сердцах, но Толик не мог. Я тебе разве не говорил, что в пошлой жизни я был мальчиком? Я всё про вас знаю, даже знаю, что вы чувствуете, как тяжело вам, что надо выпустить накопившееся. Я понимаю и прощаю вас. Не прощу только измены, потому что половой акт предполагает симпатию. Там у вас чуть ли не любовь, а тут, как ты сказал, мучение.

Саша посопел и спросил.

— А ты как? Тебе же тоже хочется.

— Жутко хочется. Но, во — первых, у меня нет предстательной железы, а во-вторых, я теперь не принадлежу сама себе, всё это твоё, поэтому держусь.

— Ты моя самая любимая, Саша, прости меня, если чем обидел.

Дома мы помылись от пота, переоделись в шортики и маечки, и, в ожидании папы занялись обсуждением насущных дел.

Я поделился своей мыслью о выделении стаи из отряда посредством присвоения им серых галстуков. Саша горячо одобрил это предложение, потому, что сам хотел к нам, но возраст не позволял, вырос он уже из пионеров. Теперь же до него ещё нам предстоит дорасти.

Затем я рассказал о переговорах со Славкой.

Саша задумался.

— Правильно Славка говорит, больших надо учитывать, были бы это просто пацанские разборки, всё было бы намного проще.

— Будем посвящать тренеров в наши дела?

— Наверно, придётся. Хотя и не хочется страшно.

— Всё равно узнают, так лучше сами скажем, а то могут отстранить от тренировок. Боевое самбо под запретом, а мы его применяем.

— Если бы применяли вовсю, уже были бы калеки.

— И тем не менее.

Я заметил, что Саша как-то неестественно себя ведёт: зажимается, краснеет, зачем-то положил себе на колени тетрадку.

Особого внимания я не обращал, увлекшись разговором, мешает ему что-то, может, шорты жмут.

В прихожей раздался шум, мужской голос пробасил:

— О! Наконец-то доченька пришла навестить старого отца!

Неожиданно для самого себя, я вскочил на ноги и, взвизгнув: — Папочка! бросился в прихожую. С разбега повис у Ивана Александровича на шее.

— Доченька! — схватив меня в охапку, прорычал папа Саши, осторожно поцеловав меня, — подожди, помоюсь, побреюсь, тогда расцелуемся с тобой, а пока помоги маме разобрать покупки.

Честно говоря, Елену Владимировну я слегка побаивался. Что там говорить, сам Иван Александрович робел перед ней, но я увидел, что она тоже рада мне, она крепко обняла меня, и со смехом расцеловала в обе, ставшие пухлыми, щёчки.

— Вот так ты гораздо лучше выглядишь, а то тогда пришла. Я даже испугалась.

— Родители стараются, откармливают жирной пищей. Хотя, одна тренировка, и я опять голоден.