Открой свое сердце

— Сие, драгицо. Гудь водь? — спросил бармен у вошедшего Витьки, и Алина как-то механически отметила про себя, что и тут понимает, о чем говорят мужчины. На вопрос «Как дела?» Витька стал что-то рассказывать бармену, то и дело называя его Тони. Какое симпатичное имя, решила Алинка. И как оно идет этому человеку. Алинка оглянулась. Взгляд ее скользнул по соседнему столику, по белому концертному роялю в углу, по стойке бара, по ряду сверкающих дивным хрусталем фужеров и, словно рыбешка в сеть, попал в чистый обволакивающий взгляд Витьки. Витька стоял вполоборота к стойке бара и, разговаривая с Тони, безотрывно смотрел на Алинку. Тони перебирал диски на специальной подставке рядом с музыкальным центром и не обращал на переглядки своих гостей ни малейшего внимания. Наконец Тони поставил диск, нажал клавишу, и мягкая оркестровочка поплыла под потолок, обволакивая болезненно обнаженную душу девушки.

Словно кролик перед удавом, вся внутренне напряженная и трепещущая, Алинка не могла отвести глаз от гипнотических зрачков усмехающегося, чертовски красивого и сильного мужчины.

— О! — присвистнул Витька и щелкнул пальцами. Он повернулся к Тони и спросил что-то, чего Алинка понять не сумела. Одно она поняла безошибочно, этот вопрос касался ее, потому что бармен моментально поднял веки и посмотрел ей в лицо. Улыбаясь, он стал рассказывать Витьке, вероятно, о их недавней беседе, а Алинка все смотрела на них, выглядя, по всей видимости, нелепо и смешно. Наконец Тони умолк, и Витька медленно, аристократически-надменным движением повернулся к ней и неспешно подошел.

Слава Богу, Алинка успела справиться с собой, и к тому времени, как молодой человек приблизился к ее столу, она уже перелистывала страничку, внимательно вчитываясь в текст.

— Экскьюз ми, — тихо произнес Витька.

— Да, — вскинула веки Алинка и, глубоко вздохнув, мягко и тепло улыбнулась. — Очень приятно, что вы говорите по-английски.

— Да, очень приятно. Но я плохо говорю… по-английски. Я гораздо лучше говорю по-французски.

— Надо же! — воскликнула Алинка. — Что ж, мы можем поговорить и на французском. Но, если честно, я его знаю гораздо хуже английского.

— Вы англичанка?

— Не совсем. — Алинка пожала плечами. — Но этот язык мне почти родной.

Витька достал из кармана брюк «Мальборо» и зажигалку.

— Курите? — кивнул он на пачку, выщелкивая из нее большим пальцем снизу сигарету.

— Нет, а вы… Давно? — Алинка осеклась, едва не проговорившись. Она ведь знала, что еще совсем недавно Витька не притрагивался ни к сигаретам, ни к вину.

— Давно… — неопределенно хмыкнул Витька. — Недавно-давно. А впрочем, какое это имеет значение? — Он привычно оживился.

Нет, конечно, это не та девушка, которую он когда-то знавал. Нет, не та… Но все равно — хороша. Как много он видел хорошеньких, длинноногих и не очень, худощавых и плотненьких, высоких и низкорослых. Как много… Пожалуй, даже чересчур.

— Почти родной, говорите, — выигрышный прием, не дав ответа на вопрос собеседника, запудрить ему мозги всякой ерундой и тут же спросить о своем. Уж кто-кто, а он, врач-психоаналитик, пусть с небольшим стажем частной практики, знал это прекрасно. — А позвольте узнать, какой язык вы считаете родным?

Алинка вслушивалась в каждый произносимый им звук с таким наслаждением, будто смаковала терпкое благородное вино многолетней выдержки. Она не вникала в суть его фраз, улавливая лишь оттенки интонации, мелодию слов. Голос его нисколько не изменился, только речь приобрела специфический венгерский акцент. Смягченные согласные, округленные гласные, напевный южный выговор.

— Так какой же? — повторил свой вопрос Витька, и Алина чисто механически ответила:

— Русский.

— Русский? — Витька с изумлением уставился на девушку. Он все еще мял в пальцах неприкуренную сигарету. Витька заволновался, поднес сигарету к губам, подержал ее у рта и положил на стол возле смятой пачки и чистой, сверкающей матовым светом пепельницы. — Мы с вами земляки, оказывается… — тихо произнес он по-русски, и в глубине его темных глаз мелькнуло тревожное сомнение. — Но… простите… Мы до сих пор так и не познакомились… Вас зовут…

— Я думаю, это не имеет значения. Ну, земляки, и что же? Я не знакомлюсь с мужчинами в барах… — тихо, чтобы скрыть волнение, но и не показаться слишком напуганной, ответила Алинка.

— Тони! — крикнул Витька. — Тони! — Из двери, ведущей в подсобное помещение, показалась голова бармена.

— Выпьете? — спросил Витька у Алины и, не дожидаясь ответа, заказал два бокала шампанского.

— Спасибо, нет. — Алина сняла со стола руки и положила их на колени. Ее почему-то охватило сильное волнение, и, решив, что легкое нервное подрагивание кистей непременно выдаст ее с головой, она напряглась.

«Неужели узнал? Боже мой, — запаниковала Алина, — что же мне делать? Уйти? Уйти! Конечно же, уйти!» Но какая-то невероятная сила удерживала ее за столиком. Тони подошел с шампанским и шоколадом. Опустив жалюзи, он зажег на их столике две свечи, и спотыкающиеся тени разбежались по стенам.