Откровение

Митя заставил меня снять не комнату, а джуниор сьют в самом роскошном отеле Beau-Rivage Palace в Лозанне, где и проходил этот замечательный вечер вручения шапочки магистра. Это было очень дорого, но я сняла джуниор сьют, самый большой, с камином, как хотел этого Митя. Тогда у меня были другие финансовые возможности. Несмотря на то что номер был большой, это была одна комната. Кровать в глубине номера смотрела на два огромных балкона, оттуда был вид на Женевское озеро и на гору Монблан всю в снегу, это было так красиво. Мы были неразлучны все эти дни.

Митя меня все время критиковал за то, что я неправильно одеваюсь, что я ношу The People from the labyrinth («Люди из лабиринта») – это роскошная компания настоящих молодых художников из Голландии, все ручной работы, рисунки и принт изготовлены исключительно на шелке, коже, кашемире и хлопке, настоящее искусство, натуральные материалы с уникальной работой, иногда кривого пошива. На их бирках написано: Casual for presidents («Повседневная для президентов»). Компания безумно дорогая, ничуть не дешевле Шанель. Митя все повторял:

– Ну почему тебе не одеться, как все женщины: платья, туфельки «Прада», всем все понятно, бренды налицо. Но ты же как циркачка какая-то, вдруг ручной шов наизнанку, один костюм не похож на другой.

– Митя, видно же, что хорошая работа! Это соответствует моему характеру, это настоящее произведение искусства. Там будут женщины богатые, они просто такого никогда не видели, понимаешь, но они сразу поймут, что это очень ценные вещи…

– Ну почему ты не можешь одеться как все? – Это беспокоило его больше всего: – Придут одни олигархи, и ты – жар-птица.

– Я – не все… Пусть учатся…

Я вернулась в Москву. Мы похоронили бабушку, отвезли ее на долгопрудненское кладбище. И этот этап жизни закончился легко и свободно. Я была безумно-безумно за нее рада.

На поминках мама встала и произнесла очень короткий тост: «Умерла великая русская женщина…» Меня это настолько потрясло, тронуло, я охренела, но сдержалась. В середине нашего траурного вечера я подошла к дяде Юре – сыну, которого бабушка так звала. Мы всегда были в замечательных отношениях. Это моя мама перепортила со всеми отношения, а я любила и дядю Юру, и тетю Иру, и, естественно, Маринку – мою двоюродную сестру. Кстати, должна сказать, что Марина приезжала и неоднократно к бабушке. Она поистине большая умница и молодец. Так вот, я подсаживаюсь аккуратно к дяде Юре, очень аккуратно, чтобы никто ничего не слышал, беру его за руку: «Дядя Юрочка, как же так могло случиться, что вы не приехали? Сколько я вам звонила, как просила, вы знаете, как бабушка кричала последние секунды или часы: „Юру, Юру позовите, сына, сына позовите!“ Как же так можно?» А потом я набралась еще больше храбрости и сказала: «Дядя Юрочка, вы себе представить не можете, цена за это такая огромная, я не знаю, когда это случится, в какой жизни, в этой или в следующих, но расплата за это обязательно произойдет». К огромному ужасу и сожалению, скоро дядю Юру абсолютно парализовало. Он не мог поднести ни ложку ко рту, ни есть, ни пить, ни сходить в туалет. Да, жизнь, она ведь непростая штука.

15. Сын Митя

Вы знаете, книга эта была продиктована, практически создана с 8 декабря 2023-го по 18 января 2024 года. Это заняло у меня 40 дней. Ровно. Обратите внимание, 40 дней. Вы знаете, как интересно, какую жизнь надо прожить, чтобы потом за 40 дней в божественном потоке это все выдать. Потом пошла шлифовка, работа, потому что нужно было все откорректировать. Мне хотелось сохранить свой стиль, свою довольно простую речь, открытость сердца, мое обращение к людям. Очень, очень хочется, чтобы люди меня услышали.

Два раза я пыталась начать писать историю моей трагедии с сыном, которого все-таки люблю больше всего на свете. Я пыталась, но было так трудно, что пришлось просить помощи у моего психоаналитика. Мы с ней проговаривали эту историю днями, часами, и она каждый раз возвращалась к одному и тому же: «Ты сделала все, что могла. Я знаю. Я твой свидетель». Я записала эту сессию с Элиной Ясинской. Но это тоже не срабатывает. Мне почему-то очень грустно и очень страшно об этом писать. Но я понимаю, что это надо, потому что хочу, чтобы мой сын понял мои намерения и то, что я сделала это только ради невероятной, исключительной любви к нему и желания ему помочь, хотя поверить в это невозможно.

Наташа: Ты понимаешь, мне об этом очень трудно говорить. Не трудно, нет, просто никто в это не поверит. Итак, прежде всего, я была убита тем, что это сделал мой лучший друг. Интересно, да? Второе – что это сделал мой сын. И третье – что у меня забрали все деньги, которые должны были защитить мою старость. Понимаешь? ДЕНЬГИ только на третьем месте были.

Элина: Тем более надо все еще раз проговорить!