Откровение

— Мы вместе сделали расчеты, — в отличие от Зверя, который явно начинал злиться, Змей сохранял невозмутимость. С другой стороны, а что еще ему оставалось? — Обо мне ты знаешь немногое, но с пророческим даром Эльрика сталкивался. Я не хуже, поверь. И мы оба не увидели вашего будущего, ни твоего, ни Дитриха. Но не увидели и его смерти.

— Да неужели? — и снова цепкий, пронзительный взгляд.

Тот Зверь не смотрел так. Не умел или не считал нужным. Или, наоборот, считал опасным. Тот Зверь предпочитал располагать к себе, а не отталкивать.

— А как же обязательное условие? О том, что договор не считается законным, если смертный не располагает всей информацией о том, что ему предстоит сделать.

— Я рассказал всё.

— Рассказать можно по-разному. Там был еще пунктик. Насчет воздействия чар.

Змей покачал головой и улыбнулся:

— Ты по-прежнему склонен недооценивать людей.

— Переоценивать, — поморщился Зверь, — мастеров.

— Согласие получено добровольно, без принуждения, без воздействия посредством магии или чародейства, без применения хитрости или психологических уловок. Договор законен, и он вступил в силу.

— Договор обратим.

— Разумеется. На любом этапе. Если Дитрих поймёт, что опасность слишком велика, он сможет…

— Вот ты гад!

— Мне не десять лет! — эти двое, при полной друг с другом несхожести, начали вдруг раздражать совершенно одинаково. — Если вы, герр фон Рауб, пытаетесь быть человеком, проявляйте к людям хоть немного уважения.

Зверь на мгновение будто окаменел. Лицо застыло маской. А через миг губы раздвинулись в ненастоящей улыбке.

— Яволь, герр фон Нарбэ.

Глаза снова мертвые, пустые, как пистолетные дула. Взгляд на Змея:

— Я здесь еще нужен?

— Иди, — отозвался Змей.

Зверь крутнулся на пятке и исчез. Только хлопнуло чуть слышно.

«Он таки научился телепортировать», — Дитрих усмехнулся собственным мыслям. Пять лет, а помнится все до мельчайших оттенков.

Зверь уже тогда умел появляться и исчезать совершенно неожиданно. Словно из пустоты. И Дитрих вслушивался, полусерьезно ожидая услышать хлопок воздуха. Услышал бы и, пожалуй, не удивился. Даже тогда, пять лет назад.

Бред какой-то.

— Ты его извини, — голос Змея вернул в реальность. — Ему страшно. Он пришел умирать, а оказалось, что надо жить. Жить всегда страшнее.

Пять лет назад Дитрих поверил бы в это. А сейчас у него у самого был сын. Так что он знал: страшно не Зверю. Зверю выбора не оставили, от него ничего уже не зависит, и бояться ему нечего. А вот Змей — дракон, ангел, бог или кто он там — был в ужасе перед завтрашним днём. Он смирился с тем, что придется погубить душу Зверя, он, если на то пошло, с самого начала, еще до того, как Зверь появился на свет, собирался его прикончить. Но члены семьи фон Нарбэ были ему дороги такими, какие есть — живыми и благополучными. К убийству Дитриха фон Нарбэ Змей готов не был. И так же как Зверь, предпочел бы, чтоб он прислушался к предупреждениям, осознал, через что предстоит пройти и отказался от риска.

— Ага, — сказал Дитрих. — Помечтай.

— Все его машины здесь, — Змей будто и не услышал. — Автомобиль, два болида. Один чуть не сожгли. Может, мне и не стоило его спасать. А ты привел вертолет.

— Мурену.

— Да. Автомобиль зовут Карлом. Болид — Блудницей. Второй. Первый — безымянный. Волк сказал, что тот не захотел никакого имени. Ты даешь имена машинам?

— Нет. Мои машины спят.

Змей тоскливо глянул в яркую синеву неба в стрельчатой арке окна:

— Значит, будем полагаться на этих четверых. Вывезут вас как-нибудь. Они железные.

Дитрих проследит за его взглядом.

Сверкающая точка высоко-высоко в небе. Крохотная мушка пляшет в лучах солнца, блестит слюдяная спина, дрожащим маревом расплываются крылья.

— Я пойду, — сказал он.

Змей молча кивнул.

Под открытым небом, по контрасту с прохладным полумраком коридоров и галерей, ослеплял даже воздух. Небо сияло, солнце сияло, весь мир сиял. Камни двора — сегодня он был просторным, целая площадь, хоть парады принимай — отражали сияние, будто полированные.

Это мешало, и Дитрих включился в боевой режим. Что там, в небе? Он знал, кто там, знал, кто пилот, но хотел разглядеть машину.

Крохотная блестящая капля. Танцует. И правда ведь танцует. Крутит немыслимые пируэты по всем осям одновременно, радуется солнцу.

Дитрих смотрел прищурившись. Поймал себя на том, что улыбается. А машина — Змей сказал, эту каплю ртути зовут Блудницей — плясала себе в ласковом небе, свободная и легкая, блестка слюды в потоке теплого ветра. Какой там высший пилотаж? Не придумали еще названия тем фигурам, что выписывал сверкающий болид.

Там, откуда явился Темный Властелин, люди додумались до антигравов.

Дитрих смотрел. Он в первый раз видел, как Зверь летает для себя. Для себя и для своей машины.

«Летает».

Почему так? Хороший пилот и плохой человек. Очень плохой. Не человек вовсе.

Машина сверкнула так, что глазам стало больно. На миг пропала из вида, а потом — Дитрих поморгал — да, все верно, в безоблачном небе плясали, отражая солнечный свет, две одинаковых капли. Три. Уже четыре… Что он там делает? И как он это делает?