Откровение

А теперь нужно было построить научный поселок в непосредственной близости от адской пасти. И этим было кому заняться — своим хиртазам я могу доверить самые сложные задачи, но прохлаждаться на Лезвии, когда в моем королевстве затевается опасное и интересное дело, все равно не получится.

Ладно хоть узнал заранее. Ринальдо, например, все еще был не в курсе. А со мной Волк в последнее время говорил, в основном, о Даргусе, а не о создании некроаккумуляторов.

Да, увы, проклятый упырина для моего мальчика стал темой не менее интересной, чем исследования инфернального излучения. Но если в научной работе у Волка есть команда единомышленников, есть с кем обсудить цели, задачи и сложности, то Даргус — пространство, где водятся драконы. А кто знает драконов лучше, чем я?

Волк любит драконов. Кокрум!

Я тоже их люблю. Я Даргуса терпеть не могу. Он не дракон, он демон, он — волчья смерть, и он лучший учитель, которого я мог бы пожелать для Волка.

Пора возвращаться.

Роджер еще не полностью починил мое тело, но жить оно теперь может, а это уже много.

* * *

С утра к дому пришла лошадь. Очень большая, очень черная, очень опасная. Зверю почудился мрачный сарказм в темно-фиолетовых глазах, и он даже не списал это на игру воображения. Потому что с лошадью был прекрасно знаком, и с ее характером тоже.

Это была не настоящая лошадь. Это был фейри, здесь таких называли природными, а на Земле Зверь знал их как дорэхэйт (и не хотел знать, откуда он это знает). Фейри принадлежал Эльрику, выполнял функции ездового животного и пытался притворяться таковым.

Безуспешно.

Зверь его раскусил с первой встречи. И они с первой встречи друг другу не понравились. Что было странно. Лошади Зверя невзлюбили с тех пор, как он начал убивать, но природные духи, дорэхэйт, всегда относились к нему дружелюбно. Тарсаш был либо исключением из правил, либо слишком увлекся ролью лошади и забыл о своей природе.

Тогда, кстати, Зверю и Эльрик не понравился. С полной взаимностью. Но с Эльриком потом как-то наладилось, а с Тарсашем — нет.

Фейри этого так звали — Тарсаш. Эльрик ему такое имя дал. На зароллаше значит «черный». Очень оригинально и необычно для твари, которая выглядит как вороная лошадь.

Ну, ладно, ладно, «Тарсаш» означало гораздо больше, чем просто лошадиную масть. В имени отразилась и сверхъестественная сущность фейри, божественная сущность, если придерживаться точных формулировок, и черный ночной холод, и россыпь звезд по черному небу, и взмах крыльев черного коня Хаоса, летящего над Безликим Океаном, прокладывающего путь для черных дарков шефанго. Зароллаш — язык многозначный.

И если его слишком много слушать, заражаешься шефангской поэтичностью. Что не идет на пользу здравому смыслу.

Зверь уже четыре месяца жил в кампусе клиники и Тарсаша видел каждый день, однако тот никогда не подходил близко и никогда не приходил к его дому. Обычно тварь паслась в глубинах парка, высокомерно принимая восхищение посетителей и выходящих на прогулки пациентов, так же высокомерно принимая подношения в виде яблок, моркови и сахара, и не обращая на Зверя ни малейшего внимания.

Зверь Тарсаша тоже игнорировал.

Никак не мог понять, почему люди это чудовище не боятся. Скотина под сто восемьдесят сантиметров в холке, без намордника и ошейника, с копытами, которыми деревья валить можно и зубами размером с костяшки домино. Да не был бы он травоядным, точно стал бы людоедом.

Эльрик рассказывал, Тарсаш однажды льва убил. И мало того, еще и домой принес. На спину закинул и принес, ага.

Во время государственных праздников в Хараре Эльрик шкуру этого льва на Тарсаша в качестве чепрака надевал.

И что? В парке вокруг зверюги почти постоянно увивались какие-то дети. С едой, естественно. А родители, которым следовало бы хватать отпрысков в охапку и бежать подальше, следуя инстинкту сохранения вида, вместо этого поощряли контакты, подсовывая детишкам сухари и кусочки бананов и подначивая: «угости лошадку, видишь, какая лошадка красивая и добрая».

Иногда к лошади присоединялся пес. Жесткошерстная такса по кличке Шнурок. Длинный, наглый и бородатый. Собаки Зверя не любили куда сильнее, чем лошади. Собаки людей любят, а людоедов — нет. Вот и этот терпеть не мог. Лаял издалека. А когда однажды столкнулись в коридоре главного здания клиники, без лишних разговоров попытался вцепиться в ногу.

Хороший пес. Смелый. За Эльрика умрет, вообще не задумываясь.

Он-то думает, что убьет за Эльрика, но это потому что таксы склонны себя переоценивать. Из маленьких собачек, пусть очень смелых и бородатых, убийцы выходят так себе.

Зверь, однако, никогда не пытался даже приближаться к коттеджу, где Тройни и Ринальдо колдовали над телом Князя. Шнурок бы его, конечно, не убил, но своим лаем мог напрячь охрану. А охраняли коттедж Мечники. Самые настоящие. Аж семеро.

Из теоретических расчетов выходило, что для убийства одного Черного достаточно примерно четверти Мечника. Семеро, стало быть, могли убить Зверя двадцать восемь раз. Ему столько точно не надо.