Откровение

А ведь меня множество других друзей-халха. Я сорок лет был ханом Орды, это бесследно не проходит. Но Гуго из всех выбрал именно Саронтца, который давно уже в глазах всего Саэти не имеет отношения ни к халха, ни к Орде. И уж тем более не имеет отношения ко мне. С тех самых пор, как Эльрик Осэнрех отрезал себе косу.

Чутье у Гуго. Интуиция.

У Волка тоже, но Волк своей не доверяет. Мог бы поучиться у сына… Он у Гуго многому мог бы поучиться. Тот рос в гораздо более счастливой семье и в гораздо более подходящих для детей условиях.

Как бы то ни было, Гуго явился в Саронт, сказал, что ему нужно выйти на Дорогу, вряд ли поинтересовался мнением самого Джанибека. А тот — очень хорошо представляю его лицо в этот момент — спросил, зачем искать халха тому, кто сам халха.

— Зачем степняку дороги? — вот что он сказал.

Мой хан. Вечный, как сама Степь. Как его не любить?

Гуго сообразил, что по отцовской линии и правда на четверть халха, распрощался с Джанибеком, и прямо с дворцовой стоянки вылетел в своем болиде… на Дорогу, конечно же. Степняки ее просто иначе видят. Не звездным путем, а звездной равниной, по которой можно ехать в любую сторону.

В Сиенур он не попал и до Этеру, соответственно, не долетел. Столкнулся с Волком на полпути к Обочине. Дорога, она такая. Выводит не только в нужное место, но и в нужное время. Кому нужное — это другой вопрос. Считается, что путешествующему, но, зная, что такое Меч, зная, что такое Дорога, я сильно в этом сомневаюсь.

Время в Саэти и Сиенуре соприкоснулось, синхронизировалось, из отрезка, в который я мог вернуться, не привлекая внимания к своему исчезновению, выпало еще две недели. Гуго прожил их и принес с собой, так что они стали фактом и для нас с Волком.

Ну, да ладно. С Лонгви за это время ничего не случится, а остальные как-нибудь и без меня справятся. Друг с другом. Там не прекращаются войны. Я шефанго, мы приветствуем друг друга пожеланием славной войны, мы сражаемся всегда — вечно — сражаемся и убиваем, это наша жизнь, естественный для нас порядок вещей. Когда я в Саэти, это кажется мне естественным и для людей тоже, но когда я дома…

Что ж, дома у меня и коса есть. И называют меня Снежным Конунгом, а не Чудовищем.

А Гуго потребовалось время, чтоб принять мысль, что его отец работает в университете магии. Волк ненавидит магов, это все в Саэти знают. Ненавидит и убивает при первой возможности, даже повода особо не ищет.

Неправда, конечно. Не так уж много магов он убил. И всегда за дело. Но репутация сложилась, спорить бесполезно. Гуго-то, разумеется, знал и о том, что повод для убийства был, и о том, что убиты немногие, но даже он поддался всеобщему заблуждению относительно волчьей к магам лютой ненависти. И теперь смотрел на отца круглыми глазами, честно пытаясь понять, как же так вышло, что тот сам магом стал.

Волк не стал. Слишком молод. Ему навигаций сорок еще прожить надо, чтобы потенциал раскрылся. У нас, у шефанго, встроенные системы безопасности, поэтому дети и подростки магией пользоваться не могут. То, что люди считают стихийной магией, то, с чем мы живем с рождения — наша эмпатия, близкая к телепатии, умение разговаривать с дельфинами, менять направление ветра, вызывать дожди и снегопады — это просто расовая особенность. У эльфов есть что-то подобное, у гномов, у вымерших орков. А способности к настоящей магии начинают проявляться только после ста навигаций, когда самоконтроль более-менее налажен. Раньше даже самым простым вещам, которые современные люди осваивают инстинктивно в бессознательном возрасте, у нас начинали учить только тех, кто прожил шестьсот навигаций. Сейчас правила изменились — вся жизнь изменилась — и шефанго учатся основам магии сразу, как только раскрываются способности, но путь в науку до шестисот навигаций все равно заказан.

В общем, маг из Волка пока никакой, зато он, как выяснилось, просто-таки создан для научных исследований. Гений же, кто б сомневался? Уж точно не я. И не Гуго.

Тот, когда понял, что речь не о магии, удивляться стал меньше. А когда Волк объяснил масштаб задачи, понимающе покивал:

— Ну, понятно. Это невозможно, значит надо, чтобы все это умели.

Хорошо, когда дети безоговорочно верят в родителей.

Плохо, что мой отпуск досрочно закончился. Из объяснений, которые Волк давал Гуго, стало ясно, что его работа из теоретической стадии переходит в практическую, и пора начинать строительство научной базы в джунглях Харара. В этих джунглях людей и нелюдей съедают одинаково быстро, независимо от того, приходят они туда охотиться или вести исследования. Когда я объединил Харар под своей рукой, по джунглям были проложены относительно безопасные маршруты, созданы стационарные лагеря, налажена работа спасательных отрядов. Но все это делалось без расчета на изучение инфернального прорыва. Я вообще не думал, что кто-нибудь когда-нибудь сунется его изучать.