Откровения романтика-эротомана

Мы рано завтракали в ресторане, из которого открывался вид на океан, и по традиции около семи вечера наблюдали, как солнце садится между гор (или это были вулканы? Я никогда не пытался этого выяснить). Мы брали в баре выпивку и возвращались назад, в наш искусственно-дикий кондиционированный шалаш. И максимум через час мы уже спали. Иногда бессвязно трахались, а чаще обходились без этого, просто по-дружески клевали друг друга в щеку и произносили нежное «Спокойной ночи», а с главной развлекательной площадки отеля, где только начинался вечерний фестиваль, слабые звуки музыки диско просачивались в нашу комнату. Все равно это не в нашем стиле.

Иногда на берегу, когда я отрывал глаза от написанной страницы или бесконечных движений волн и моря передо мной, я провожал глазами чью-то задницу, по памяти сравнивая эти формы с формами Кэй. Но с каждой прошедшей неделей воспоминания о ней, ее, так сказать, фактура, все больше и больше бледнели и стирались. И я понимал, что вскоре я смогу воскресить в памяти только ее лицо с той фотографии, которую они напечатали в газете, и больше не смогу волевым усилием снова восстановить в памяти печаль ее глаз, структуру ее бледной кожи, сотни вариаций ее пизды. Этого достаточно для того, чтобы заставить меня беззвучно плакать.

Я неизменно просыпаюсь посреди ночи. Осторожно выхожу на террасу и закрываю дверь в спальню. Небо черно как смола, и на нем никогда не бывает звезд. Я слышу стрекот всегда присутствующих насекомых, звук пальмовых деревьев, мягко вальсирующих в ночном ветре, слышу монотонные приливы и отливы моря по песчаному берегу, всего лишь в сотне ярдов отсюда. И чувствую себя как никогда одиноким. Таким, таким одиноким. Как в песне.

Я сажусь на откинутое пляжное кресло, которое в первый день отпуска принес с берега, и жду наступления дня, который принесет мне отдохновение. Я наблюдаю за медленными метаморфозами, происходящими на небе, из смоляного оно становится синеватым, морским, а затем появляются бледные тени, и луна исчезает совсем, и над невозможным горизонтом океана ранним утром появляется солнце, окаймленное занавесом тонких облаков.

И теперь она шепчет мне.

В темноте.

В тишине.

— Ты всегда обещал взять меня на тропический пляж, ведь правда, Конрад?

Я обещал. Я любил ее. Эту любовь она в конечном счете забраковала.

— Это не ты, — тихо отвечаю я. — Тебя здесь нет. Ты мертва.

Я категорически отказываюсь повернуть голову даже на дюйм, я не хочу слышать ее голос, видеть ее неправдоподобное лицо.