Откровения романтика-эротомана

— Выеби меня в этот последний раз! — кричит она, этот звук может разбудить мертвого, а за тем говорит уже на пониженных тонах: — Этого ты хотел, Конрад, трахнуться в последний раз, финальный секс, разве нет?

Я кончаю.

Я удивлен, что моя сперма не замерзает в момент эякуляции. Чувствую, как она разбрызгивается по моему животу. Вязкая. Тягучая. Виновная. Вскоре мои яйца пачкаются в этой сперме, потому что Кэй растворяется, мало-помалу, деталь за деталью, в морской голубой ткани тропической ночи.

— Ты никогда не должен был убивать меня в своих книгах, Конрад, — шепчет она, почти растворившись, рассеявшись, как призрак, впрочем, она и есть призрак. И, купаясь в своих собственных выделениях, я с ужасом осознаю, что у меня даже не было возможности снова вблизи посмотреть на ее пизду или на острые дюны ее маленьких грудей. Но призраки — это ночные создания, проявления тьмы, и их цель, конечно, пробудить в нас тоску по мертвецам и заставить нас, грешников, страдать. Снова и снова.

Кэй здесь больше нет. Я пытаюсь представить, что все еще могу ощущать ее запах, знакомый аромат, который я купил ей однажды в магазине дьюти-фри в заграничном аэропорту, но я себе вру. Есть только одинокий запах ночи, лежащей вокруг, и близкого моря.

Скоро наступит утро. Кладбищенский синий уступает более светлым тонам. Луна скоро растворится на четвертинке неба, и на востоке, за оградой облаков, стремительно засияет солнце.

Это просто я, почти голый, в шортах, болтающихся на икрах, и мой холодный член весь сморщился и сверкает, покрытый спермой, а на песке, как доказательство того, что это не сон, остается четкая форма распятого и выебанного тела Кэй, и лед медленно плавится, растворяясь среди песчинок.

Я небрежно принимаю очевидное: теперь меня преследует призрак.

И единственным освобождением от кошмара будет моя собственная смерть. В этом было ее послание. Неоригинальное и простое, и не надо перевода. Могло ли когда-то быть по-другому?

Как минуты могут идти так медленно

Корнелия категорически потребовала от Ивана личной встречи.

Ей нужно было рассказать ему об Укротителе Ангелов и о том, как она, на теперешний момент, решила эту проблему. Если она не расскажет, его заменят другим, и все превратится в непрекращающийся кошмар.

Это код чести.

Он был удивлен, причем не столько ее решительными действиями, сколько тем фактом, что в сложных слоях организации левая рука не знала, что делает правая.

Казалось, больше всего его волнует, что Корнелия использовала оружие, которым должна была пользоваться только во время выполнения последнего заказа и от которого ей давно следовало избавиться. Она уверила его, что на этот раз обязательно выкинет пистолет. Пусть верит в то, во что хочет верить.

Затем он гарантировал Корнелии, что немедленно примет необходимые меры, так что ей нет смысла переживать по поводу угрозы ее жизни.

У него определенно не было желания терять способного агента.