Откровения танкового генерала СС

Штурмовики атакуют монастырь, но без особого результата. Бойцы на чем свет стоит клянут эту напасть, желая вражеским пилотам гореть в аду.

Но что это? Не верю глазам — через монастырский сад пробирается неприятельский танк. Потом вдруг останавливается. Командир машины открывает люк и оглядывает местность. Он что, ослеп, что ли? Неужели не видит, что в паре сотен метров бойцы 2-го батальона и что он уже под прицелом противотанковых орудий? Скорее всего, не видит. Спокойно достает сигаретку, закуривает, шаловливо выпускает дым. С нашей стороны ни единого выстрела. Молодцы! Бойцов батальона не надо учить, как и когда открывать огонь.

Ага! Все становится понятным. Этот танк из бокового охранения. Со стороны Бюрона следует целая танковая колонна противника. Боже! Вот это да! Какая возможность! Танки ползут как раз вдоль фронта 2-го батальона! Подставив нам свой фланг. Отдаю всем батальонам, артиллеристам приказ: огня не открывать! Только по моему сигналу!

Бронетранспортер командира нашего танкового полка остался стоять во фруктовом саду. Я быстро связываюсь по телефону с танком, не проходит и минуты, как танкисты в курсе происходящего. Одна рота стоит на территории монастыря, другая у какого-то склона южнее Франквиля. Медленно, но верно танки продвигаются к Оти, потом минуют этот населенный пункт, чтобы продолжить путь в Франквиль.

Похоже, командир неприятельских танкистов ничего, кроме аэродрома, вообще не замечает — а взлетная полоса прямо перед ним. Но не замечает главного — смертельной опасности у себя в тылу. Стоит его танкам показаться на шоссе Кан — Байо, как они нарвутся на дожидающуюся их танковую роту 2-го батальона. Теперь стальные чудовища разделяют какие-нибудь несколько сотен метров.

Как зачарованные, наблюдаем мы за происходящим. Вюнше — командир танкового полка — негромко комментирует передвижение врага. Люди невольно понижают голос при виде этой картины.

Всплывает в памяти приказ дивизии перейти в наступление и заодно хорошо известный принцип Гудериана «не тащиться, а мчаться». Здесь необходимо действовать без промедления. 26-й полк пока что находится восточнее Орны, а 1-й батальон 12-го танкового полка застрял без горючего в 30 километрах восточнее Орны.

Подвоз горючего из-за авиации противника невозможен. Принимаю решение: как только танки врага минуют Франквиль, 3-й батальон 25-го танкового полка вместе с расположившимися у склона машинами атакует неприятеля, и сразу после захвата Оти в бой вступают остальные батальоны. Цель: побережье.

Информирую об обстановке командующего 21-й танковой дивизией и прошу поддержать меня.

На наших плечах тяжкий груз. Сейчас все и решится. Головные машины врага проходят, оставляя в стороне Франквиль, и уже готовы пересечь шоссе. Даю Вюнше сигнал атаковать и даже слышу, как он отдает приказ: «Внимание! Танки вперед!» И напряжение последних минут мгновенно спадает. Вспышки и грохот орудийных выстрелов. Вижу, как задымился головной танк противника, вижу, как экипаж выбирается из подожженной машины. Взрываются другие вражеские танки. Вдруг наш «тигр» застывает на месте и загорается — из люка вырываются языки пламени. Канадцы-пехотинцы пытаются продвинуться к Оти и вести бой оттуда. Но тщетно. Бойцы 3-го батальона не желают допустить туда танки врага и сами рвутся в Оти. Едва они достигают этого населенного пункта, как в атаку идут 1-й и 2-й батальоны. Неприятель атакован с фланга. В результате молниеносной атаки Франквиль и Оти захвачены нами. Теперь на очереди Контест-Бюрон. Судя по реакции врага, он захвачен врасплох. Но артиллеристы, и наши, и вражеские, молчат — до сих пор не выпустили ни единого снаряда.

Атакующие быстро продвигаются вперед. Пленные с поднятыми руками направляются в тыл.

3-й батальон наступает на Бюрон. 2-й батальон уже миновал Контест-Бюрон и ведет бой с неприятельскими танками.

Вскочив на мотоцикл, следую в расположение 3-го батальона. По пути мне попадаются первые раненые, направляющиеся в перевязочный пункт в монастыре. Во фруктовом саду Кюсси вижу человек пятьдесят плененных канадцев под охраной наших бойцов. Командую им опустить руки и требую срочно отвести их в монастырь. Деревня Кюсси, кажется, вымерла, но сразу же за ней кипит жизнь. Едва я выезжаю за пределы Кюсси, как в меня летят снаряды канадских танков. Меня пытаются подстрелить сосредоточившиеся на южной окраине Бюрона. Но это не так-то просто — несусь на предельной скорости по проселочной дороге.

Но в меня все же попали. Не знаю, как это произошло, но вдруг обнаруживаю, что лежу рядом с канадским солдатом. Вокруг грохот разрывов, дым, не поймешь, что творится. Мы с канадцем лежим в воронке, тупо уставившись друг на друга. Прижавшись к противоположным краям огромной ямы, мы неотрывно следим друг за другом. Мы с ним угодили в самое пекло обстрела канадской корабельной артиллерии и при каждом пролете тяжелого снаряда невольно стараемся вжаться в землю. Мой мотоцикл так и валяется на дороге, вернее, не мотоцикл, а то, что осталось от него — груда искореженного металла.