Откровения танкового генерала СС

Эти бескрайние просторы навевают на меня МЫСЛИ об атаках конницы былых времен. И тут в меня будто черт вселился! А почему бы, собственно, не попытать счастья, организовав атаку силами стрелков-мотоциклистов? Пока что я не решаюсь произнести это вслух — я сам считаю такой вариант чистейшим безумством. Но, пока рассудок и чутье сражаются между собой, я уже представляю, как мои стрелки-мотоциклисты несутся во весь опор по степи, атакуют русских, прорывают их оборону…

Мои товарищи молча смотрят на меня, пока я блуждаю взором по степи, прикидывая на глазок расстояние. Потом опускаю бинокль и ищу глазами Бремера. Как он посмотрит, если, учитывая местность и обстановку, атаковать русских силами стрелков-мотоциклистов? Не чревато ли это сюрпризами? Пока я излагаю ему свое видение предстоящей атаки, Бремер ничем не выдает ни несогласия, ни сомнения. Мои «борзые» воспринимают приказ деловито и хладнокровно.

Тяжелые пехотные орудия и артиллерия занимают позиции. Стрелки-мотоциклисты рассредоточиваются под прикрытием лесополосы. Свободное пространство между стрелками-мотоциклистами занимают БМР — их задача: обеспечение огневого прикрытия. Дрожа от нетерпения, я иду к машине и застываю рядом с ней с поднятой вверх рукой. Все! Теперь уже ничего не изменить! Неуверенность мою как рукой сняло — никаких больше колебаний, никаких раздумий! Вперед! В атаку! Машина медленно выбирается из-под прикрытия лесополосы. Теперь мы у русских как на ладони. Вот-вот посыплются их первые снаряды. Пригнувшись, я из машины слежу за обстановкой впереди. Мой добрый гений Эрих включает передачу, машина ускоряет ход, мы, поднимая пыль, несемся по степи как раз между двумя ротами стрелков-мотоциклистов. Бойцы, как обезьяны, застыли на сиденьях. Через сотню метров я уже ничего не вижу, одни только сгорбленные силуэты на мотоциклах. Атака выливается в гонку. Куда? Навстречу собственной погибели?

Над нами с воем проносятся снаряды русских и разрываются там, где мы были несколько секунд назад. Артогонь только подстегивает нас, заставляя действовать быстрее. Мы должны перехитрить русских наводчиков и обрушиться на вражеские позиции, будто дьяволы в людском обличье.

Опьяненные скоростью, оглушенные ревом двигателей, мы, прищурившись, вглядываемся вперед, туда, где затаился враг. Туда, куда наша артиллерия уже посылает смертоносный груз, туда, где земля уже пропитывается кровью русских солдат — там наша цель. Нас неумолимо притягивает незримый магнит разрушения. Словно обезумев, несемся мы навстречу смерти. В нашей машине четверо солдат, но только один сохраняет рассудок — водитель. Он мертвой хваткой вцепился в руль, а остальные, словно джигиты, повисли по бокам, готовые в любую секунду открыть огонь или же, спрыгнув, исчезнуть в ближайшем окопе. Эрих невозмутим, кажется, нет на свете ничего, что вывело бы его из равновесия. Торжество восточно-прусского духа над гибелью и тлением. Осознает ли он, что вот уже несколько минут ведет в атаку наш неустрашимый батальон? Что именно его машина задает темп атаки?

Впереди возникают первые русские. Мы видим искаженные ужасом лица. Солдаты в панике бросают оружие и бегут на запад. Мы несемся им вдогонку мимо окопов, мимо беспомощно лежащих раненых, проламывая систему обороны противника. Разрозненной толпой несутся русские на запад, где их поджидают наши саперы, чтобы собрать.

Но ведь где-то должны быть позиции русской артиллерии! Не останавливаться! Не прерывать гонку! Несколько вражеских грузовиков пытаются уйти — их тут же поджигают снаряды 2-см пушек нашей БМР. Мы, не останавливаясь, движемся мимо Новой Маячки к Старой.

Постепенно напряжение спадает. Теперь перед нами лишь голая степь — ни души вокруг. А позади — словно растревоженная муравьиная куча. И немцы, и русские помогают раненым.

Полковник Хитцфельд пожимает мне руку, потом кратко обрисовывает обстановку в 73-й пехотной дивизии, и наступление на восток продолжается.

В результате атаки пленено 554 русских солдата и офицера. Наши потери: двое убитых и двое раненых. Среди последних — один младший командир и два рядовых. Иными словами, атака удалась на славу, но с тех пор я больше никогда не отдавал приказа об атаке моторизованными средствами.

В сумерках мы успешно атакуем Каланчак. Подожжен вражеский бронетранспортер, 221 русский шагает в плен. Согласно данным разведки, на протяжении 10 километров восточнее Каланчака признаков неприятеля не обнаружено.

Около полуночи получаю из штаба 73-й пехотной дивизии приказ: силами батальона организовать смелую операцию и захватить Перекоп, ждать дальнейших распоряжений южнее Ишуна.