Откровения влюбленного матроса

Поскольку Серёга Цылёв тогда не мыслил своё существование без меня, то подал заявление в сельхозинститут, только на агрономический факультет, потому что нравились ему цветочки, пчёлки и утренние зори. Удивительно, но нас приняли. Меня на инженерный факультет, а его – на агрономический.

Зайдя в девчоночью аудиторию, Серёга сразу выдал стих:

На агро, на факе

Всё косы да косы,

А мы одиноки,

Как в море утёсы.

А потом он сходу песню сочинил, которая долгое время была гимном агрономов. Там такой припев есть:

Солнце ярко светило,

Рожь качалась спелая.

Я тебя приметила

И о тебе запела я.

Серёга женился на журналистике из нашей районки Томе Томилиной, а я остался залежалым и, пожалуй, убеждённым холостяком. Конечно, все, кому ни лень, оттачивали о меня своё остроумие, говоря, что женатые живут дольше, а холостяки – интереснее. Несчётно раз старались познакомить с «потрясной чувихой», свести, спарить с «замечательной девушкой», но как-то всякое это сватовство рассыпалось.

Когда я работал в совхозе инженером по трудоёмким процессам, маманя стала предпринимать усилия, чтобы высватать за меня медичку, причём обязательно врача. У неё была своя старушечья корысть: уколы бесплатные, рецепты льготные, таблетки, микстуры, капельницы – всё будет доступно, если женится сын на врачихе.

– А то везде таскаюсь без толку, – сетовала она. – Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас пешком.

Грех насмешничать над хворями, тем более, что даже лёгкие немочи вроде насморка, першения в горле и поноса, оказываются весьма и весьма беспокойными, а порой и коварными. И вот у меня вдруг ни с того ни с сего средь ночи так разболелся самый представительный и ответственный большой палец на правой ноге, что вовсе спасу не стало. Ступить не могу. Боль адская. Неужели я пальчик сломал? Вроде не падал, гирю или станину на ногу не ронял.

Маманя потряслась в поликлинику. Надо же дитятко, то есть меня, спасать. Сам я ногу в ботинок сунуть не могу, а в носке не пойдёшь. Сотовые телефоны тогда были редкостью, а обычного мы не удостоились. Невелико начальство – банный кассир.

Привела маманя из поликлиники такую необыкновенную, с решительной походкой красавицу на высоченных каблуках-шпильках, что я даже оробел. У врачихи были прямые ресницы, которые придавали взгляду жёсткую остроту: насквозь видит. А когда скинула она плащик, то вообще оказалась девой приятной во всех отношениях: брючки в обтяжечку, кофточка с таким разрезом, какой описал Гоголь, говоря о тех же дамах приятных во всех отношениях. В общем, я рот раскрыл и закрыть забыл, даже больной палец показался мелочью. Красавица с редкостной итальянской фамилией Аматуни сама напомнила мне, что надо палец показать. Взглянув на распухшую красную дулю, в которую превратился мой палец – большак, она сходу определила заболевание:

– Подагра, – и брезгливо махнула ручкой, чтоб я побыстрее закрыл это безобразное зрелище.

Я, конечно, слышал краем уха, что есть такая господская болезнь подагра. Недаром Пушкин вроде в «Евгении Онегине» о каком-то дяде главного героя сообщал, что тот «подагру в сорок лет имел», а дальше-то вообще ужас: «И умер он среди детей, плаксивых баб и лекарей».

Мне же «среди плаксивых баб и лекарей» помирать не хотелось. И я приуныл. Изящная красавица Аматуни слегка утешила меня, выписав каких-то обезболивающих таблеток. Добавила, что должен я сходить к хирургу, а потом явиться к ней.

Маманя смотрела на врачиху с восторгом во взоре: всё знает, сходу болезнь определила. Наверное, тогда и возникла у неё эта бредовая мысль сосватать мне в жёны эту Инессу Прокопьевну Аматуни. Но тогда я об этом не знал.

Приняв обезболивающую таблетку, я отыскал старые растоптанные ботинки и поковылял для начала в библиотеку, чтоб узнать в какой-нибудь энциклопедии, что же из себя представляет эта самая подагра. Дали мне «Энциклопедический словарь», в котором про подагру написано мало похвального: (греч. podagra, буквально – капкан для ног) – хроническое заболевание человека и животных, обусловленное нарушением обмена веществ. У человека проявляется острыми приступами артрита, деформацией суставов с нарушением их функции. Причины – наследственность, переедание (главным образом злоупотребление мясом, алкоголем)». Так вот. За что такой приговор? Наследственность у меня не дворянская. Какие дворяне в Белой Курье?! Все предки мужики – лапотники. Мясом тоже вроде я не объедаюсь. Поросёнка мы в том году не держали. Конечно, к алкоголю я относился дружественно, так нельзя же за одно это наказывать. Вон мужики месяцами не просыхают и здоровёхоньки. Придётся, видно, и от выпивки отказаться. А жаль.

В унылом настроении пошлёпал я к хирургу Егору Архиповичу Власихину. Его я знал с рождения, а в дошкольные годы попадал к нему с гематомами и переломами. И он всегда не только лечил, но и дух поднимал.

Маманя моя называла Егора Архиповича Бабий Бог. Это прозвище придумала для доктора Власихина сама, потому что спас он её от неминуемой беды, когда носила меня под сердцем.