Откровенно. Автобиография

Я не понимаю, что он имел в виду, но, на мой взгляд, это мало похоже на комплимент.

Лечу в Дулут, штат Джорджия, где проигрываю Маливаю Вашингтону. После матча, сидя в раздевалке, чувствую себя уничтоженным. Брэд входит, улыбаясь.

— Скоро настанут хорошие времена, — мурлычет он.

Я смотрю на него в изумлении.

— Тебе нужны страдания, — поясняет Брэд. — В ближайшее время ты проиграешь кучу матчей. Но однажды все-таки выиграешь один матч, небеса разверзнутся, и ты взлетишь к звездам. Тебе нужен один-единственный прорыв, одна победа, — и уже ничто не остановит тебя, станешь лучшим в мире.

— Ты сошел с ума.

— Ты учишься.

— Ты ненормальный.

— Увидишь.

В 1994 ГОДУ ЕДУ на Открытый чемпионат Франции и играю пять отвратительных сетов с Томасом Мустером. В момент, когда я проигрываю в пятом сете 5–1, со мной что-то происходит. Философские концепции Брэда в последнее время бродят у меня в голове, но теперь они исходят не извне, а изнутри. Я впитал их в себя, как когда-то впитал голос отца. Я бросаюсь в бой и отыгрываюсь до равного счета, 5–5. Мустер отыгрывает мою подачу. Он подает решающий мяч. И все же я добиваюсь счета 30–40, и у меня есть надежда. Я собран, готов к бою, но он бьет с левой, и я не успеваю обработать мяч. Я достаю его, но он уходит в аут.

Матч Мустера.

Возле сетки Мустер треплет меня по голове, ерошит волосы. Этот жест не просто унизителен, он чуть было не срывает у меня с головы накладку.

— Хорошая попытка, — говорит Мустер.

Я смотрю на него с нескрываемой ненавистью. Серьезная ошибка, Мустер. Никогда, ни за что не трогай мои волосы.

— Только за этот жест обещаю больше никогда не проигрывать тебе, — произношу я.

В раздевалке Брэд подходит ко мне с поздравлениями.

— Скоро настанут хорошие времена, — повторяет он.

— Что?

— Верь мне, — кивает он. — Грядут хорошие времена.

Он, кажется, даже не понял, сколь болезненно для меня это поражение. Что ж, если человек не понимает, то и объяснять ему бессмысленно.

На Уимблдоне в том же году я выхожу в четвертый круг, но проигрываю в очень нервном матче с Тодом Мартином. Я задет, испуган, разочарован. В раздевалке Брэд улыбается и говорит:

— Все хорошо.

Мы летим на Открытый чемпионат Канады. В самом начале турнира Брэд шокирует меня, сообщив: пока, как он думает, ничего хорошего не предвидится. Наоборот, мне предстоит пережить несколько крупных неприятностей.

— Пфф, — говорит он, просмотрев результаты жеребьевки.

— Что, черт возьми, за «пфф»?

— Полная фигня. Жеребьевка ужасная.

— Дай взглянуть!

Я вырываю листок у него из рук. Он прав. Первый матч — ерунда, мой соперник — швейцарец Якоб Хласек, зато во втором раунде я встречаюсь с Дэвидом Уитоном, который традиционно доставляет мне немало головной боли. Впрочем, люблю, когда меня недооценивают. В конце концов всегда можно что-нибудь придумать. Сообщаю Брэду, что собираюсь выиграть турнир.

— А после этого ты проткнешь себе ухо наденешь серьгу, — присовокупляю я.

— Я не люблю драгоценности, — отвечает Брэд.

Он что-то обдумывает:

— А впрочем, договорились.

НА ОТКРЫТОМ ЧЕМПИОНАТЕ Канады корт кажется удивительно маленьким, а соперник, напротив, огромным.

Уитон — и так крупный парень, но здесь, в Канаде, он кажется трехметровым великаном. Это всего лишь оптическая иллюзия, но я не могу отделаться от чувства, что он стоит в пяти сантиметрах от моего носа. Отвлекшись на эти мысли, я обнаруживаю, что проигрываю два матч-пойнта на тай-брейке в третьем сете.

Тут, вопреки обычному своему поведению, я собираюсь. Забываю об отвлекающих факторах, оптических иллюзиях, иду вперед — и побеждаю. Я делаю то, что предсказывал Брэд: выигрываю матч.

— Вот и матч, в котором ты предсказал мне выигрыш, — позже говорил я ему. — Тот самый, который все изменит.

Он улыбается, как будто я заказал в ресторане куриную грудку и соус с сыром — отдельно: «Давай-давай, работай, так держать».

Я играю все сильнее, а размышляю все меньше, я прорываюсь сквозь турнирную таблицу — и выигрываю чемпионат Канады.

Брэд выбирает бриллиантовую серьгу-гвоздик.

ПЕРЕД ОТКРЫТЫМ ЧЕМПИОНАТОМ США 1994 года я на двадцатом месте в мировой классификации, поэтому еду туда несеяным. Несеяные игроки не выигрывали этот чемпионат с шестидесятых годов.

Брэд доволен. Он хочет, чтобы я был джокером в колоде.

— В первом раунде тебе придется встретиться с кем-то из сильных игроков, — говорит он. — Победишь его — выиграешь турнир.

Он уверен в моей победе. Уверен настолько, что обещает побрить себе все тело после того, как мне вручат кубок. Я вечно говорю, что у него слишком много волос. По сравнению с ним снежный человек — просто безусый юнец. Ему нужно подбрить грудь и руки — и, разумеется, брови. Или привести в порядок, или уж дать им собственные имена.

— Поверь, — увещеваю я его, — просто побрей грудь, и ты поймешь, каких потрясающих ощущений лишал себя раньше.

— Выиграй Открытый чемпионат США, — отвечает он. — Тогда побрею.