Откровенно об иммунитете. Вакцинация

«Люди начали запасать на будущее свою кровь, – сетовала Сьюзен Сонтаг в 1989 году. – Модель альтруистического поведения в нашем обществе, модель безвозмездной анонимной сдачи крови скомпрометирована, потому что никто не может быть уверен в качестве крови от анонимных доноров. СПИД не только подстегнул страсть американцев к морализаторству в вопросах пола; он еще сильнее укрепляет культуру эгоизма, который превозносится под личиной “индивидуализма”. Личная заинтересованность получила подкрепление под видом простого медицинского благоразумия».

Простое медицинское благоразумие исторически пересекалось с весьма уродливыми отношениями. Во время Черной Смерти, которая убила половину населения Европы четырнадцатого века, бунтующие массы живьем сжигали евреев с попустительства и одобрения властей и медиков. Сотни еврейских общин были уничтожены в результате обвинений в мнимом заговоре против христиан. Признания в этих преступлениях выбивались из евреев пытками; люди признавались в том, что распространяли чуму, отравляя колодцы. Брэм Стокер рисует Дракулу как обладателя груд золота и большого носа, а смутные указания на его происхождение откуда-то из Восточной Европы позволяют узнать в нем еврея. Для того чтобы сделать это утверждение явным, Дракула Белы Лугоша носит звезду Давида.

В первых главах книги Стокера граф Дракула приобретает в Лондоне недвижимость. Молодой адвокат отправляется в Трансильванию, чтобы завершить сделку, и обнаруживает там признаки того, что Дракула изо всех сил старался усовершенствовать свой английский. Библиотека замка полна книг по британской истории и географии, и Дракула внимательно изучал даже расписания поездов. Вероятно, он планировал осесть в Британии навсегда. Таким образом, роман по мере развертывания повествования подпитывал страх не только перед заразой, но и перед иммиграцией.

Избегание чужаков, иммигрантов, людей, лишенных конечностей, или людей с отметинами на лицах является древней тактикой предупреждения заболеваний. Именно это питало устойчивую веру в то, что болезнь – это отличительная черта тех, кого мы определяем понятием «другие». Сифилис, пишет Сонтаг, «был “французской оспой” для англичан, morbus Germanicus для парижан, неаполитанской болезнью для флорентийцев и китайской болезнью для японцев». Такое слияние инаковости с болезнью является, по мнению некоторых исследователей, запечатленным в наших мозгах. Эволюционные психологи описывают особую «поведенческую иммунную систему», которая делает нас настороженными и чувствительными в отношении физических различий или поведенческих особенностей других людей.

Активность нашей поведенческой иммунной системы может быть легко запущена людьми, которые на самом деле не представляют для нас никакой опасности. Мы можем испытывать болезненное отвращение к людям, физически отличным от нас, например к людям, страдающим ожирением или заметной инвалидностью, мы можем испытывать такую же антипатию к людям с иными культурными особенностями, например к иммигрантам или геям. Американская медицинская ассоциация недавно опубликовала наблюдение, согласно которому запрет на сдачу донорской крови гомосексуалистами, введенный в 1983 году, уже давно перестал быть мерой медицинской предосторожности и превратился в орудие обычной дискриминации. Наша склонность к предрассудкам и предубеждениям возрастает, когда мы становимся особенно уязвимыми или когда нам грозит заболевание. Например, в одном исследовании было показано, что на ранних стадиях беременности женщины становятся более склонными к ксенофобии. Чем более уязвимыми мы себя чувствуем, тем мельче становится наше мышление.

Осенью 2009 года, в разгар пандемии гриппа H1N1, группа ученых приступила к исследованию, призванному проверить гипотезу о том, что люди, чувствующие себя защищенными, проявляют меньшую склонность к предрассудкам. Испытуемые были разделены на две группы: группу вакцинированных и группу невакцинированных. После того как обеим группам предложили прочитать статью, преувеличивающую опасность гриппа, представители вакцинированной группы выказывали меньшее предубеждение по отношению к иммигрантам, чем представители группы непривитых.