Откровенные

Действительно, в этой небольшой заметке если не все, то кое-что — и даже многое — было правдой, и потому она и злила так Аркадия Николаевича. Завтра все газеты, разумеется, перепечатают известие, и пойдут по городу слухи, принимая необычайные размеры и преувеличивая действительное положение банка. И, что еще ужаснее, имя Аркадия Николаевича, безукоризненное до сих пор, станут трепать в газетах, не разобравши, в чем дело, и не понимая, виноват ли он действительно, или нет. Ошибку сочтут за преднамеренность, за злоупотребление… О, подлец!.. И кто мог сообщить банковскую тайну!

А потери в банке, в самом деле, были значительные, благодаря нескольким крайне рискованным спекуляциям, и банк, что называется, «трещал». Но про это знали только посвященные авгуры и старались энергичными мерами поправить дела и избегнуть краха и суда, на котором могло открыться кое-что, не особенно приглядное: и дутые отчеты, и родственный состав правления, и крупные награды самим себе, и странные выдачи сумм разным, совсем не коммерческим лицам по векселям, из года в год переписываемым… Аркадий Николаевич не терял надежды, рассчитывал и на свои связи, и на уменье очаровывать своими речами, и на некоторые имена заемщиков банка…

Еще вчера, когда в правлении решено было обратиться за ссудой к правительству, Иволгин долго беседовал с Павлищевым и объяснял, как неблагоприятно отразится на торговле, если банк принужден будет ликвидировать дела и объявить себя несостоятельным, не говоря уже о скандале судебного разбирательства, на котором могут фигурировать многие почтенные имена.

И Иволгин назвал два-три звучных имени лиц, состоявших дебиторами банка.

Павлищев обещал помочь своим влиянием и послал Аркадия Николаевича к Борщову переговорить о подробностях, выработать вместе с ним проект соглашения и тогда уже подать докладную записку.

II

С тех пор, как Марк женился, прошло четыре года, и он необыкновенно быстро подвинулся по службе. Марк в 28 лет уже был статским советником и, состоя при министре, исполнял видные поручения, ездил несколько раз делегатом заграницу, председательствовал в нескольких комиссиях, писал записки и пользовался особым расположением, как человек замечательных способностей и неутомимый работник, с которым легко и приятно работать. Доклады его были всегда точны, ясны и сжаты, записки основательны, и он умел схватывать мысли, так сказать, с намека и передавать их на бумаге в блистательном изложении. Вопрос о назначении Марка директором канцелярии был только вопросом времени, пока найдется приличное место, на которое можно было бы назначить лицо, занимавшее эту должность. Об этом ему говорил Степан Ильич, который уж давно забыл о «неблагодарности Марка» и был с ним в отличных отношениях, понимая, что с Марком ссориться невыгодно. Вдобавок, Марк оказал ему и большую услугу, в высшей степени деликатно предложив Степану Ильичу помочь в его денежных затруднениях, о которых Павлищев как-то говорил при Марке. И его превосходительство не отказался и занял десять тысяч на уплату долгов, и с тех пор отношения их стали еще лучше.

Марк принял Иволгина с деловой, несколько холодной сдержанностью, и когда Аркадий Николаевич объяснил, что его к нему прислал Навлищев, Марк предложил Иволгину объяснить в чем дело.

Надо сказать правду, Аркадий Николаевич «объяснял» дело этому молодому, серьезному и внимательно слушавшему чиновнику, не спускавшему своих черных пронизывающих и, казалось, слегка насмешливых глаз с лица оратора, — далеко не с тем убедительным красноречием и не с тем блеском, с каким он только что говорил с Павлищевым. Что-то мешало ему. Он словно чувствовал, что Марк не из тех людей, которых он умел «подковывать» с таким мастерством, и что на него едва ли действует одушевление, с каким Аркадий Николаевич говорил о задачах и значении банка для нужд торговли и промышленности, о необходимости правительству, в видах поддержки торговли, прийти на помощь и т. п.

По крайней мере, на бесстрастном лице Марка Аркадий Николаевич не замечал ни одобрения, ни сочувствия. Марк слушал, не прерывая ни разу, и только, когда Иволгин вполне высказался, заметил:

— Вы какую сумму желаете?

— Всего один миллион.

Марк записал цифру в свою записную книжку и сказал:

— Потрудитесь прислать мне все отчеты банка…

— С большим удовольствием… Но это задержит решение вопроса. Степан Ильич в принципе согласился… Вероятно, и вы согласны?..

— Я пока не имею мнения, да оно для вас и не важно, если Степан Ильич вам обещал, — проговорил Марк с едва заметной улыбкой.

— Но Степан Ильич просил вас доложить ему об этом.

— Я и доложу, будьте спокойны, и постараюсь не задержать доклада. Через день, много два он будет представлен Степану Ильичу.

Иволгин встал, не особенно довольный разговором с этим сухим чиновником, и мысленно окрестил его почему-то «кабинетным» человеком. Однако, очень благодарил, что дело скоро будет доложено, и уехал, обещая немедленно прислать все необходимые сведения.