Открытая дверь

– Ну да… Руку и сердце предлагаю… Я бы даже на одно колено привстал, но не могу с ребенком, уронить боюсь. И я… И… Ой, ой! Она меня описала, кажется!

Она неожиданно для себя рассмеялась легко, проговорила почти весело:

– Говорят, хорошая примета… Значит, на свадьбе у Вики гулять будешь!

Он тоже засмеялся неловко, глядя на ребенка с умилением. Потом перевел взгляд на нее, сморщил лоб, спросил тихо:

– Так я не понял… Если ты смеешься, это значит, что ты согласна?

Вместо ответа она вдруг заплакала, прижимая ладони к лицу. И проговорила сквозь ладони сдавленно:

– Спасибо тебе, Лева… Спасибо… Спасибо тебе за все…

– Ну что ты, Ирина… Не плачь… Ну не плачь, пожалуйста! Я так понимаю, что это твое спасибо… Ты согласна, да?

– Да, Лева, да… Конечно же да…

– Ну, вот и замечательно! Знаешь, потом, когда мы будем вспоминать, как я делал тебе предложение, нам обоим будет смешно, что ты вместо привычного «да» ответила мне «спасибо». Наверное, это будет единственный случай во всей практике матримониальных предложений, когда невеста ответила «спасибо»!

– А что я могу тебе еще ответить, Лев? Да, я буду тебе хорошей женой. Самой преданной, самой верной. И благодарной… Ты ведь спасаешь меня, получается…

– А вот этого не надо, прошу тебя! Я ж не потому, что ты… Просто ты мне очень понравилась, правда. Я эти два месяца только о тебе и думал. О тебе и о Вике…

Он замолчал, снова с умилением глянул в маленькое личико девочки. Произнес тихо с нежным придыханием:

– Вика… Викуся… Ты моя дочка… Моя…

Потом, когда пили чай на кухне, он проговорил деловито:

– Надо будет нам быстрее до загса дойти, а то мне снова скоро в командировку ехать. И Вике надо свидетельство о рождении оформить. Ты ведь этого еще не сделала, верно?

– Нет… Не успела еще…

– Вот и хорошо. Отцом меня запишем. Ты не возражаешь? И фамилию мою дадим.

– А… какая у тебя фамилия?

– Виницкий. И ты будешь Виницкая. И Вика.

– Да, хорошо звучит… Ирина Виницкая, Виктория Виницкая… Как по заказу.

– Да… Только давай с тобой договоримся, Ирина, что… Что это все тебя ни к чему не обязывает. Я ж прекрасно понимаю – ты приняла мое предложение из-за того, что выхода у тебя нет.

– Перестань, Лева, зачем ты? Не надо…

– Но разве это не так? Я же все понимаю прекрасно. И очень тебе благодарен… Ты будешь свободна в дальнейшем. Ты ведь можешь кого-то по-настоящему полюбить… И я не буду тебя удерживать, если ты…

– Ну, тогда и ты будешь свободен! Договорились?

– Хорошо, пусть так и будет… Но пока мне этой свободы совсем не хочется. Вот я зашел сегодня домой, так вкусно борщом с кухни пахнет! И еще чем-то таким… Необъяснимо счастливым! Я остановился, аж дыхание перехватило… Давно забытые ощущения… Я ведь один живу с восемнадцати лет. Все один да один… Работой спасаюсь. Кандидатскую ночами пишу… Получается, что и муж из меня плохонький, которого все время почти дома нет.

– Ну не говори так, не надо. Ты просто замечательный, Лева. Ты умный, ты добрый… Ты самый лучший!

Так она и осталась у него. В этой самой квартире, на этой самой кухне. Вскоре они поженились, Вику записали его дочерью. И потекла их обычная семейная жизнь. Как у всех. Если не считать оговоренного в ней многоточия, конечно. Правда, иногда она думала – может, и нет уже никакого многоточия? Живут и живут, бегут будни и выходные, годы проходят… Шибко страстной любви меж ними нет, это понятно. Но, может, ее из-за многоточия и нет? Да и неважно…

Некогда было думать о любви. Времена были трудные, непонятные. НИИ, где работал Лева, чудом держался все трудные годы, почти продержался до конца девяностых и даже до начала двухтысячных, но и его закрыли в связи с отсутствием финансирования, он с трудом пережил такую перемену в жизни. Однажды Ирина проснулась среди ночи, а Левы рядом нет… Вышла на кухню, увидела, как он сидит за столом, подперев голову руками, смотрит на папки с научными разработками, слезы бегут по щекам. Увидел ее, встрепенулся, проговорил виновато, указывая глазами на папки:

– Там ведь вся жизнь моя… Сколько труда вложено, сколько бессонных ночей… И никому это все не нужно, как оказалось. Раньше было очень нужно, даже лабораторию мою подгоняли – давай результаты, давай… Но вот же они, результаты, все в этих папках. И что? Почему раньше были нужны, а сейчас вдруг нет? Кто мне это объяснит, кто? И кто за все ответственность возьмет? Ответственность за безответственность…

– Ну не надо так, Лева, что ты… – подсела она рядом, огладила его по плечам. – Ты же ни в чем не виноват, ты честно делал свое дело…

– Да, честно… Но теперь мне от этого легче, что ли? Куда я теперь? Даже не знаю, куда я работать пойду… На рынок торговать, в Польшу за шмотками ездить?

– Да проживем как-нибудь, не переживай! Я работать пойду, Вику в детский садик устроим…

– Куда? Куда ты пойдешь работать? Тебе же в институте восстановиться надо, мы ведь уже обсуждали с тобой это!