Открытая дверь

Утром Вика вышла на кухню к завтраку, села за стол, глянула Леве в лицо очень внимательно. Так внимательно, что он поперхнулся глотком кофе. Вика только хмыкнула, намазывая масло на хлеб. Видимо, очень выразительно хмыкнула, потому что Ирина спросила насмешливо:

– Ты не с той ноги встала, доченька? Не выспалась, да? Во сколько вчера заявилась-то?

– Да нормально я заявилась… – буркнула сердито Вика, откусывая от бутерброда. – И выспалась прекрасно…

– А почему тогда настроение с утра такое?

– Какое? Ну какое, мам? Обычное у меня настроение! Что ты ко мне привязываешься с утра?

– Это ты называешь – привязываешься? По-моему, я просто спросила… Не жуй всухомятку бутерброд, перед тобой каша стоит.

– Я терпеть не могу овсянку, ты же знаешь!

– Да что ты? Впервые об этом слышу! Обычно ты никогда от нее не отказываешься! Ешь давай, не воображай.

– Господи… – сердито прошептала Вика, доедая бутерброд и подвигая к себе чашку с кофе. – Сказала же, не буду… Не хочу…

– Чего это ты в детство ударилась, про нехочухи вспомнила? – насмешливо спросил Лева. – И правда не с той ноги встала, что ли?

– Ну все, достали… – капризно проговорила Вика, поднимаясь из-за стола. – Все, я в школу опаздываю…

Быстро оделась, схватила рюкзак, так же быстро натянула в прихожей кроссовки, выскочила за дверь. Конечно же никуда она не опаздывала, просто очень хотелось из дома уйти. Не видеть ни мать, ни отца. Сидят, главное, такие спокойные оба, завтракают! На лицах довольство друг другом написано! А какое может быть довольство, если… Если одно только притворство кругом! Ведь у отца другая женщина есть, значит, он маму уже не любит! Зачем тогда сидит, завтракает, обманывает ее? И она тоже хороша… Могла бы и догадаться как-то, что муж ей изменяет. И не сидеть как клуша, глупые вопросы про овсяную кашу не задавать. Обидно за нее, ей-богу… Да и не это главное, что обидно… Главное, надо решить – сказать ей или не сказать?

Думала об этом весь день, потому контрольную по физике плохо написала. Ну и фиг с ней, с контрольной… Вопрос надо для себя решить – сказать или не сказать?

Можно, конечно, с Сонькой посоветоваться, но ей сейчас не до того. У Соньки свои проблемы. Опять ей весь день жалуется, как отца жалко, как мать с утра звонила… Чего она ей все время звонит? Если уж предала дочь, так будь последовательной до конца, живи новой жизнью. А она чего захотела! И чтобы новая жизнь у нее была, и чтобы Сонька ее простила, бросила отца одного. Нет уж, не выйдет у нее ничего… Кто виноват, тот и отвечает за все. А Сонькин отец дядя Саша ни в чем не виноват.

Но если так рассуждать… То в их семье папа виноват? И если он тоже захочет новой жизни, если уйдет… Ей надо быть на стороне мамы, а папе объявить полный игнор? Получается, что маме надо сказать. Чтобы она в этой ситуации совсем глупо не выглядела. Получается, что папа обманывает, а мама вокруг него кудахчет курицей, овсянку на завтрак варит… Да, надо сказать! Сегодня же! Вечером, когда она с работы придет. Папа обычно позднее приходит, будет время, чтобы сказать.

Вечером вышла на кухню, села за стол. Мама обернулась от плиты удивленно:

– Ужин еще не готов, Викусь… Если голодная, выпей стакан кефира или яблочко съешь.

– Да я не голодная, мам… Мне просто с тобой поговорить надо.

– Что-то случилось, да? В школе что-то? – быстро села напротив нее мама, глянула с тревогой.

– Да нет… Нормально все в школе. И вообще… Нормально все у меня. А вот у тебя…

– Что у меня? – недоверчиво улыбнулась мама, снова подскакивая к плите, чтобы перевернуть котлеты. – Что ты хочешь сказать, не понимаю!

– Я хочу сказать, что… Что папа тебе изменяет, мам… Сонька его во дворе у своей бабушки много раз видела с какой-то женщиной. Он вместе с ней в подъезд заходил… Я тоже подумала сначала, что Сонька все сочиняет… С другой стороны, зачем ей врать? Да еще про такое… Ну что молчишь, мам? Тебе что, так уж важно, сгорят твои котлеты или нет? Ну что ты молчишь?! Или ты не веришь мне, как я сначала не поверила Соньке?

– Ну почему же? Верю… Я тебе верю, Вика.

Вика окончательно растерялась, услышав спокойный голос матери. Потому что не должна она сейчас быть спокойной, по логике вещей не должна. Может, она так котлетами увлеклась, что до нее просто не дошло ею сказанное?

– Мам… Ты не слышишь меня, что ли? Тебе папа изменяет… Ты что, мам…

Она и сама чуть не заплакала, повторив эти страшные слова, и с трудом сглотнула слезный комок. И стала глядеть в спину матери, которая по-прежнему хлопотала над сковородкой с котлетами.

Но вот обернулась… И Вика снова удивилась, не увидев на ее лице никаких эмоций. Вообще никаких. Одна только легкая досада, что приходится говорить с дочерью на эту щекотливую тему.

Мама села напротив нее за стол, проговорила довольно спокойно:

– Я все знаю, Викусь. Знаю. Да, у папы есть другая женщина, и я…

– Знаешь?! – не дала ей договорить Вика. – Все знаешь и молчишь? Но почему, мам? Я не понимаю, честное слово!