Открытая дверь

– Да очень просто. Нужно взять и простить.

– Кого простить? Родителей Ромы простить?

– Ну да…

Она отстранилась, глянула на него с ужасом и удивлением. И переспросила тихо:

– Прости-и-и-ить? Да ты что такое говоришь, Саш? Ты сам себя слышишь сейчас? Как это я могу их простить? Да нет, это просто невозможно, что ты!

– Это возможно, Ирина. Ты ведь даже мысли такой не допускаешь, пойми. А ты возьми и допусти хоть на секунду…

– Нет! Нет, это невозможно. Может, кто-то и может, а я не могу, нет! Я не умею прощать. Кто-то умеет, а я не умею! И я в этом не виновата, природа у меня такая! Не умею!

– О, как же тебя колбасит сейчас, бедная… От одной только секундной мысли колбасит… Не хочу, не буду, не умею! Невозможно, природа у меня такая! Еще целый забор из подобного отрицания возвести можешь, да только за этим забором не спрячешься, пойми.

– Но я правда не смогу, Саш… Я же себя хорошо знаю…

– Ну вот, еще одна спасительная отговорка. Да ты даже попробовать не хочешь, не можешь сама себе разрешить! А ты разреши… Ну хочешь, вместе в эту дверь войдем, я тебя за руку держать буду…

– В какую дверь?

– В дверь, которая зовется прощение. Ты знаешь, у прощения ведь всегда дверь открыта. И все могут туда шагнуть, только не догадываются об этом. Им легче сказать – не умею, не могу, не хочу. И на этом точку поставить, а не многоточие. Но ведь в многоточии вся суть и есть… Да, это на самом деле трудно, очень хочется спрятаться за «не могу». Но я еще раз тебе повторяю – у прощения всегда дверь открыта, это наше испуганное сознание видит ее закрытой, только и всего! Надо просто взять и войти… И даже не войти, а сделать к ней несколько первых шагов. А потом все получится, вот увидишь! Получится перешагнуть за порог. Это ведь тебе больше надо, чем тому, кто просит у тебя прощения, понимаешь?

– Нет… То есть я понимаю, конечно, но… Мне трудно сейчас пока даже думать об этом. Я очень устала, Саш… Ты уйди сейчас, ладно? Прости, что я тебя гоню, но мне надо побыть одной…

– Да, я уйду, конечно. Я понимаю тебя, очень хорошо понимаю. Сам через это недавно прошел, когда не мог жену простить… Но ты обещаешь мне подумать над всем этим? Просто подумать?

– Да, обещаю. Спасибо тебе… Я ж знаю, что ты искренне мне хочешь помочь, но я пока не готова… Даже говорить на эту тему не готова. Дверь за собой захлопнешь, ладно?

Саша снова сжал ее ладонь, потом встал со стула, вышел из кухни. Вскоре она услышала, как в прихожей хлопнула дверь.

Ушел… И странное ощущение после себя оставил. Будто изменилось что-то в окружающем пространстве, будто что-то пошло по-другому. И сама ее жизнь изменилась, будто раздумывала, в какую сторону повернуть. И думать ни о чем не хотелось, хоть и обещала Саше. Очень хотелось спать. Может, шампанское на нее так подействовало? Или эти слова его странные о прощении?

Хотя почему же странные? Наверное, что-то в этом и есть. И кто-то умеет войти запросто в эту дверь, именуемую прощением. Кто-то, но не она… Черт возьми, как же хочется спать, как сильно хочется спать!

Ушла в спальню, бухнулась на кровать и тут же уснула. Сон был крепким и вкусным – давно так не спала. И такое было чувство необычное в этом сне, будто сил для чего-то важного набиралась… Не сновидение, а именно чувство!

Когда проснулась, долго не могла понять, какое сейчас время суток. Утро? Ночь? Ну да, вроде ночь, за окном темно…

Нашла телефон, глянула на время. И вовсе еще не ночь, а половина двенадцатого. И сна больше ни в одном глазу. И зачем выспалась, спрашивается? Придется теперь всю ночь лежать и в потолок пялиться. Да еще и голова болит нестерпимо… Надо хоть до кухни дойти и воды попить.

Но вставать ужасно не хотелось. И еще что-то мешало… кроме недовольства собой и головной боли. Мысль какая-то нехорошая шевелилась внутри. Или ощущение неприятное… Да, пожалуй, ощущение, похожее на обиду.

И поняла вдруг, что это за ощущение! Вернее, и впрямь обида! И даже будто словами эта обида облеклась, произнесенными Сашиным голосом! Как же он это сказал, если вспомнить? Мол, произносишь это все будто страшное заклинание? Про то, как сидела на скамейке в парке с ребенком на руках, как пойти тебе было некуда? И не раз, и не два уже произносила его, наверное, и уже оно собственной притчей во языцех стало? Привыкла к этому заклинанию, сроднилась, больше и жизни своей без него не представляешь, да?

Вспомнила все дословно почти, и кровь ударила в голову, даже почувствовала, как слезу из глаз вышибло – да как он посмел вообще? Почему он в таком тоне с ней разговаривал, почему она ему это позволила? Она ж открылась так доверчиво, рассказала все. А он…

А что он? Пожалеть ее должен был, что ли, как маленькую обиженную девочку? По головке погладить? Этого она от него хотела, да?