Открытие

— Приготовьсь! — скомандовал Талаталов.

Стрелки вскинули оружие, целясь в замок.

Собаки, зачуяв неладное, кинулись подальше от склада. Пришельцы следили за хозяевами с голодной отрешенностью.

Вдруг из-за их спин, из глубины палатки, раздался вопль, и сам Рытвин выскочил из полутьмы на солнце. Одна лямка его желтой майки спала с плеча, трусы непомерной величины запузырили на ходу, но прыткость начальника поразила всех. В несколько прыжков Рытвин достиг двери склада, распялся на ней, как Христос, и заголосил:

— Это что за самоуправство? Здесь еще есть материально ответственные! Подотчет на тысячи рублей! Анархию мне устроить! Чтоб не расхлебался до конца своих дней! Да я вас всех в тюрягу! Разгоню — новых наберу! По статье! А зачинщиков под суд!

Рытвин задохнулся, но явно не от слабости, а от бурного выхлеста чувств. И в наступившей тишине выстрелом прозвучал спокойный голос Васи:

— Вот и вся болезнь!

— Прошла твоя клептомания, Борис Эдмундыч? — поинтересовался Талаталов и огорчительно сплюнул. — Совсем ведь простое леченье, а я — чахохбили!

— Товарищи, уймитесь! — раздался голос старшего. — Мы дойдем так до деревни. Не представляли, что у вас такие сложности... Мы сейчас дальше... Только оставим у вас вот эти камушки, сдается — в них что-то есть, так нам показалось. Нести дальше тяжело. И так перли от самого порога.

Старший потянул за лямки свой рюкзак, раскрыл его и вывалил на траву куски породы, на которых будто бы запеклись капли крови. По трещинкам густели алые натеки, кроваво-красные прожилки густо просекали массивные образцы.

— Киноварь! — вскрикнул Рытвин, опустился на колени перед камнями и стал перещупывать их, точно слепец. — Какая насыщенная минерализация!

— Черт побери, — пробормотал Вася, — рудопроявление с неба!

— Из тайги, — поправил старший, — ниже Дивного порога в трехстах метрах прямо в обрыве краснеет. Мы и решили прихватить несколько камешков.

— Правильно решили, хлопцы! — воскликнул Талаталов. — Никуда мы вас не отпустим! Раскурочим замок и накормим до отвала! — Он засунул пальцы в рот и Молодецки свистнул: — А ну, стрелки, на линию огня!

Но стрелки на этот раз не торопились. Озираясь на Рытвина, они прятались друг за друга. Наконец начальник почуял на себе взгляды своих и гостей. Он вдруг выронил самый большой образец, мученически сморщил лицо и схватился за живот. Потом вскочил, выдавил виноватую улыбку и рысцой направился к тропинке, которая вела в дальние кусты.

— Наконец-то человеческая болезнь объявилась у нашего Бори, — объяснил Талаталов и скомандовал: — Становись в цепь, громодяне!

Стрелки зашевелились, выстраиваясь вновь перед складом. И тут по табору разнесся женский крик:

— Едет! Сеня! Родной!

Милка выскочила из своей двухместной палаточки и побежала к берегу, теряя на кусты косынку, фартук и простенький браслет.

«Дук-дук-дук...» — донеслось с реки задорное пение «Вихря». И вот из-за зеленого клина ближнего мыса вырулила знакомая синяя «Казанка». На корме затаился рулевой в тельняшке. Он словно боялся сглазить свой мотор, не поднимал высоко головы, пока не уткнулся в берег против табора.

Милка повисла на шее мужа, а тот ласково отнял ее от себя: недостойно мужчине выражать чересчур бурные чувства к жене на людях. Сеня тут же достал куль с какими-то кругляками, взвалил его на себя и понес к складу.

Все оставались на своих местах, словно прибыл следователь.

А Сеня улыбался во всю ширь своего лица, усы его дыбились от удовольствия, хоть глаза чуть подвело серым налетом.

— Мотор забарахлил, пришлось проваландаться в Воронцовке, зато достал вот... куриц... двенадцать штук! — Сеня тряхнул кулем, передал его жене и потянулся к десятиместке. — Ну теперь, Борис Эдмундыч, пир на весь мир с этим самым... чихохбили... И вашу болезню, товарищ начальник, собьем. — Сеня вдруг пригляделся к раскладушке и подбил мичманку на нос. — Да он, я вижу, того... уже и без блюда на ногах...

— Еще бы, — усмехнулся, шатнувшись, Вася, — такой шок устроили ему, что покойника б на ноги подняли, будь он материально ответственный!

— Это что же такое? — Сеня озадаченно крутнул головой на шее-кнехте, оглядывая вооруженных своих и незнакомых оборвышей. — Что за аврал тут случился?

— Хотели замок сбить со склада, не дождав тебя, — объяснил Вася. — Поверил бы ты, старшина, своим сотоварищам?

— Люди-то живые, Сеня, а ты ключи по инерции с собой!

— Как же так, Виктор Петрович? — заныл Сеня, с трудом шевеля губами. — Моряк моряка подводить?

— Это ты, Сеня, подвел наше человеческое достоинство!

— Люди нам открытие принесли, — буркнул Вася, — а мы им бюрократический стриптиз кажем!

— Что же получается, — забормотал Сеня, — при начальнике... Бунт на корабле...

— Открывай быстрей склад, ключник! — рявкнул Талаталов. — Треп потом... Не видишь — люди с голоду помирают! Да какие люди! Молиться на них надо, а мы колупаемся в носах!

— Сеня, они неделю пробивались к нам из тайги, — выдохнула Милка. — Их вон сколько, а ты один... Чего только я не передумала, как их увидела! Одному сгинуть в тайге — плевое дело!