Открытие Гвианы

Мы пришли на Тринедадо 22 марта и отдали якорь у мыса Куриапан, который испанцы называют Пунто де Гальо и который расположен в широте 8° или около того[43]. Мы находились там четыре или пять дней и за все это время не встретили ни одного индейца или испанца; на берегу мы видели огонь, когда шли от мыса Карао[44] к Куриапану, но из страха перед испанцами никто не отважился вступить с нами в переговоры. Я прошел вдоль самого побережья на своей барже и высаживался в каждой бухточке, дабы лучше узнать остров, в то время как корабли двигались по проливу.

Следуя от Куриапана, мы через некоторое время повернули на северо-восток, чтобы достичь того города, который испанцы называют Пуэрто-де-лос-Испаньолес, а местные жители — Конкерабиа[45]. Я, как и раньше (пополнив запас продовольствия на своей барже), оставил корабли и прошел вдоль берега — так было больше возможности встретить кого-либо из жителей, а также разузнать о реках, источниках пресной воды и гаванях острова: эти сведения (в черновом виде) я намереваюсь доставить вашим милостям через несколько дней. От Куриапана я прошел в гавань и поселение индейцев, называемое Парико[46], где мы нашли пресноводную реку, но не видели людей. Отсюда я перешел на веслах в другую гавань, называемую туземцами Пиче, а испанцами Тьерра де Бреа. По пути между ними есть несколько ручейков пресной воды и одна соленая река, на ветвях деревьев вдоль нее — множество устриц[47], они очень соленые и хороши на вкус. Все эти устрицы растут (grow) на ветках и сучьях, а не на земле; подобное можно видеть в Вест-Индии и в других местах. Это дерево описано Андре Теве[48] в его Французской Антарктике и, как в его книге, так и у Плиния[49] в XII книге Естественной истории, отмечается как весьма диковинное растение. Однако на этом острове, как и в Гвиане, их великое множество.

В этом месте, называемом Тьерра де Бреа, или Пиче, такое изобилие асфальта, что все корабли в мире можно им загрузить; мы испробовали его для обмазки судов, и он оказался для этой цели превосходным — он не тает на солнце, как норвежская смола, а посему очень выгоден для судоходства в южных странах[50]. Оттуда мы направились к подножию горы, называемой Аннаперима [г. Напарима], и, пройдя мимо реки Кароне [р. Карони], на которой стоит испанский город[51], мы встретились с нашими кораблями в Пуэрто-де-лос-Испаньолес, или Конкерабиа.

Этот остров Тринедадо имеет форму пастушьего посоха, но отнюдь не узок; северная часть его гориста, почва превосходная и может родить сахар, имбирь и все прочее, что дают Индии. Здесь изобилие оленей, диких свиней, плодов, рыбы и дичи. Хлеб в достаточной мере заменяют маис и кассави[52] и те коренья и фрукты, которые везде встречаются в Вест-Индии. Здесь водятся разные звери, каких в Вест-Индии нет. Испанцы сообщали, что находили золотые зерна в некоторых реках, но у них была лишь одна цель — проникнуть в Гвиану (магазин всех драгоценных металлов), и поэтому они не тратили времени на дальнейшие поиски. Местные жители называют этот остров Каири; на нем живут разные народы: те, что около Парико, называются иайо; те, что в Пунто де Галера, из народа арвакас; а те, что между Карао и Куриапаном, называются салуайос; между Карао и Пунто Галера живут непойос, а те, что близ испанского города, называют себя каринепаготос[53]. Об остальных народах и прочих гаванях и реках я не буду здесь говорить, ибо это не входит в мои намерения, я лишь желал описать как они расположены соответственно тем или иным частям острова; три части его я обошел на своей барже, чтобы лучше описать этот остров.

Встретившись с кораблями в Пуэрто-де-лос-Испаньолес, мы нашли на пристани отряд испанцев, которые несли здесь охрану, и, когда они выказали мирные намерения, я послал для переговоров с ними капитана Уиддона, коего впоследствии, к моему большому горю, я похоронил на этом острове после нашего возвращения из Гвианы; это был достойнейший и отважнейший человек. Испанцы явно хотели торговать с нами и заключить мирное соглашение (более по сомнению в собственных силах, нежели по другой причине), и в конце концов, получив мое ручательство, некоторые из них взошли к нам на борт.

Тем же вечером к кораблю тайком пристали два индейца в маленьком каноэ, один из них — касик, или властитель своего народа, по имени Кантиман, он год назад встречался с капитаном Уиддоном и хорошо его знал. От этого Кантимана мы узнали, каковы силы испанцев, сколь далеко находится их город, узнали и о доне Антонио де Беррео — губернаторе; нам говорили, будто он был убит при второй своей попытке завоевать Гвиану, но оказалось, что он жив.