Открытие Норильска

Приплыли мы сюда при отличной погоде, как обычно в ночное время, когда ветер стихает. Сейчас стоит штиль. Ярко светит над морем полуночное солнце. На озерах слышен гомон гусей, гаг, визгливые вопли гагар, хохот чаек, свисты куликов. Все полно жизни. Пока ставили палатки и пили чай, я взял бинокль и пошел к ближайшей сопке посмотреть, нет ли где-либо поблизости чума Ивана Горнока, который по уговору должен был ждать нас где-то здесь. Вижу кругом бродят олешт кучками по 2-З головы, но чума не видно нигде. Решил, что он стоит за буграми у какого-либо ручья, так как стадо-то тут. Сопка, на которой стою, песчаная, вся изрыта песцовыми норами. Когда ходишь по ней, топаешь ногами, то слышен из-под земли глухой лай и визг. Это песцовые выводки откликаются. Вернулся к палатке, взяли рыболовную сетку-пущальню и поставили рядом у берега. Вскоре поплавки заныряли, и Бегичев, поспешно сев в ветку, выхватил из сетки большую нельму килограммов на 10 весом. Сварили богатую уху и легли спать. Вечером приехал на оленях Иван Горнок и привез тушу только что убитого дикого оленя. Охотясь за ним, он увидел издали наши палатки и приехал. Со стадом он стоит не здесь, а километрах в 3-х дальше, в глубине тундры, а олени, что бродят кругом нас, все дикие. Какой же это нетронутый край для промысла! Все есть и олени, и рыба, и песцы. Бегичев был доволен. Избу легко поставить из плавника, которого на побережье много. Это все лес, принесенный Енисеем в водополье и потом выброшенный на берег морским прибоем. На другой день занялись промерами той протоки, которой приплыли и где сейчас стоим. Ширина ее невелика - менее километра, но глубина значительная - 10 м и больше. Сюда вполне могут заходить и морские суда. Потом выехали на море для промера бара. Отделяясь от нашего берега мелководной протокой, далеко в море на северо-восток протянулась обширная песчаная коса. Вдоль ее восточного края, видимо, идет вход в нашу протоку. Но промеры дают значительные колебания глубин. Наряду с метровыми есть 5-6 и даже 2-3-метровые. Судовой ход здесь, видимо, будет сложным, и его выявление потребует специальных обследований гидрографами. Остальная восточная часть дельты состоит из ряда мелководных проток, по иным и на лодке проехать трудно. Очевидно, западная протока является главной и именно по ней идет фарватерный ход в Пясину с моря.

Наши исследования показали, что река судоходна на всем ее протяжении от Норильска. Наибольшие трудности представит оз. Пясино, где фарватер проходит среди обширных отмелей самого озера. Здесь для проводки судов его надо предварительно обставлять навигационными знаками. От устья Пясины речные суда с углем на Диксон могут пройти морем менее чем за сутки.

На конце мыса, где стоим, рядом с развалинами избы поставили высокий знак - мачту из плавника которого тут на побережье лежат целые горы. Мачта эта будет служить опознавательным знаком для входа в реку с моря. Мыс этот мы назвали Входным. Впоследствии, после строительства Норильского комбината, здесь вырос поселок, тоже названный Входным. Отсюда в первые годы постройки Норильска отправлялись вверх по Пясине суда с грузами для строительства. Доставлялись они и рекой по Енисею через Диксон, и морем из Архангельска.

Обследованием бара наша работа по съемке Пясины была закончена. Надо возвращаться домой. Можно, оставив здесь лодку, уйти с аргишом Горнока или уплыть морем на Диксон. Горнок пойдет аргишом медленно уже по снегу и подойдет к Норильску в ноябре, а то и в декабре. На пароходы мы не попадем, и придется добираться до Красноярска долгим санным путем. На Диксоне есть надежда сесть на морской пароход, который должен прийти для смены персонала и доставки снабжения. Если он не придет, можно плыть до речного каравана в Енисейском заливе, который будет там собирать рыбаков. На этом и порешили. Распростились с Горноком, свернули лагерь, погрузились и, обогнув косу, 2 августа вышли в море. 14 августа приплыли на Диксон. Пароходов там нынче не будет, и потому лодкой же в Енисейском заливе догнали речной караван госпароходства и им уплыли в Дудинку.