Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

В 1956 году центром этих исследований оказался ряд непримечательных зданий Национального института медицинских исследований, находящегося на возвышенности Милл-Хилл к северу от Лондона. Там же находилась и штаб-квартира Всемирной организации здравоохранения ООН, в состав которой входил Всемирный центр гриппа; им управлял не кто иной, как Кристофер Хауэрд Эндрюс, легендарный вирусолог, который в тридцатых годах открыл вирус, вызывающий грипп.

В июне 1956 года к лаборатории Эндрюса присоединился 31-летний биолог, только что сошедший с поезда и парома – швейцарец Жан Линденманн. Работа Линденманна в лаборатории Эндрюса была связана с полиомиелитом; недавно было успешно испытано первое поколение вакцин от полиомиелита, и Эндрюс надеялся улучшить их, но для работы ему нужно было большое количество вируса. Линденманн должен был попытаться вырастить этот вирус в почках кроликов. Ему это не удалось, но в результате он принял участие в другом эксперименте, который оказался намного успешнее.

Большая часть реальной научной работы проходит в лаборатории, но один рассказ за другим показывают, что столовая, где ученые обсуждают свои открытия и увлечения и обмениваются идеями с сотрудниками других лабораторий, – вот настоящее место зарождения изобретений. Именно таким местом были и знаменитые переполненные обеденные столы в столовой Милл-Хилл. Именно там, торопливо поглощая обед, Линденманн впервые обсудил занимательное явление интерференции с обаятельным, способным вирусологом по имени Алик Айзекс. Линденман с удивлением обнаружил, что Айзекса тоже интересует эта «волшебная» интерференция. Айзекс относился к ней с заметным энтузиазмом – не только потому, что, как оказалось, он страдал маниакально-депрессивным синдромом и как раз тогда переживал активную фазу. Молодой ученый уже успел провести несколько экспериментов с интерференцией.

Линденманн тоже замыслил эксперимент, который, как ему казалось, поможет ответить на ключевой вопрос: обязательно ли вирусу проникать в клетку, чтобы наделить ее волшебной «интерференцией»? Он надеялся, что можно будет дать ясный и даже видимый ответ, воспользовавшись мощным новым инструментом, имевшимся в распоряжении его лаборатории: электронным микроскопом. По самой крайней мере, эксперимент помог бы им узнать, где именно возникает это интерференционное «силовое поле» – вокруг клетки (на поверхности или в ближайших окрестностях), или же это некий переключатель, который нужно включить внутри клетки. Айзекс согласился.

2. Чен имеет отличную подготовку иммунолога и онколога. Для него нет ничего более интересного, чем пересечения двух его избранных отраслей. Но при этом он не был готов сразу встать в ряды фанатичных сторонников иммунной онкологии. Возможно, потому, что его воспитали практичным, напоминали, что нужно всегда сохранять твердую почву под ногами, когда делаешь карьеру, хотя он иногда и смотрел вверх, на звезды.

3. Чен и его семья – интересные люди, ученые и при этом театралы, хотя онкологи-иммунологи обычно далеки от стереотипных «ботаников», которые ничего не видят, кроме своей специальности. Дэн Чен любит музыку, науку, коллекционирование Pappy Van Winkle и других марок виски, а также хэллоуиновские вечеринки; они с Деб вырастили троих умных, добрых и талантливых детей – визит к ним домой даже чуть-чуть пугает. Кроме всего прочего, нельзя забывать, что на работе он в буквальном смысле лечит рак.

– Я люблю то, что я делаю, – объясняет Чен. – Я живу ради этого [исследований иммунотерапии рака], и между моей личной и рабочей жизнью нет никакого промежутка.

Подобные слова я слышал и от других верных приверженцев отрасли.

4. Чен был адъюнкт-профессором Стэнфорда от Медицинского института Говарда Хьюза; там он закончил резидентуру терапевта и специализированную подготовку онколога в 2003 году.

5. Чен снова связался с доктором Вебером, чтобы узнать, нельзя ли записать его на испытания другой, более новой вакцины, но из-за участия в предыдущем исследовании он оказался к ним непригоден. Если у Брэда и был какой-нибудь шанс, то ему требовалось что-то другое – что-то доступное прямо сейчас.

6. Доктор Чен: «Для этого требуется возможность быстро и экономично секвенировать весь геном и пациента, и его раковой опухоли, компьютер, достаточно мощный, чтобы провести биоинформатическую обработку данных и определить лучшую антигенную цель, которая даст сильную реакцию в опухоли, при этом не вызвав сильной реакции против организма пациента, а затем на основе этого создать индивидуальную вакцину. Сейчас мы можем сделать все это».

7. Доктор Джеффри С. Вебер, доктор медицины, онколог, специализирующийся на меланоме и иммунотерапии, сейчас работает в Медицинском центре Нью-Йоркского университета имени Лэнгона.