Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями

У онкологических биологов был онкоген, который они могли показать. У онкологов-иммунологов были интересные новые статьи на основе исследований иммунотерапии рака и необычные новые данные. Данные были эмпирическими, но вот что они означали, сильно зависело от интерпретации и предвзятости, – продолжает Меллман. – С фактами спорить нельзя, а вот с интерпретацией можно.

Но на каждое исследование, в котором утверждалась некая истина о том, как заставить иммунную систему распознавать рак, всегда приходилось другое, с виду – такое же достоверное, в котором говорилось обратное. Клеточные биологи ссылались на это исследование, иммунологи – на другое. Не было нехватки данных, цифр, исследований или мышиных моделей – все все видели. А с мышиными моделями были определенные проблемы.

– Начнем с того, что они редко имеют предсказательную силу для людей, – объясняет Меллман. – Испытания на мышах всегда были плохими.

Может быть, работало от силы каждое пятое. Но вот то, которое работало, работало просто замечательно. Но в конечном итоге у тех, кто относился к иммунотерапии рака с цинизмом, был неубиваемый козырь, который в изложении Меллмана звучал как «Вы даже не знаете, как это работает». И, что хуже всего, они были правы. Он добавляет:

– Лежащие в основе механизмы, биология… если вы этого не понимаете, как вы можете говорить, что по-настоящему понимаете эти новые открытия?

И они на самом деле не могли их понять. Никто не понимал сложной биологии. А солидный научный аргумент, не подкрепленный наукой, выдвинуть невозможно.

15. Чтобы выяснить, какие гены T-лимфоцитов не связаны с сигналом самоуничтожения; а гены уже привели к рецептору.

16. Y. Ishida et al., «Induced Expression of PD-1, a Novel Member of the Immunoglobulin Gene Superfamily, upon Programmed Cell Death», EMBO Journal, 1992, 11: 3887–3895, PMCID: PMC556898.

17. Сейчас он – один из директоров программы иммунологической онкологии в Йельском онкологическом центре в Нью-Хавене, штат Коннектикут.

18. B7-HI, третий член семейства B7, является костимулятором пролиферации T-лимфоцитов и выделения интерлейкина-10. См. H. Dong et al., «B7-HI, a third member of the B7 family, co-stimulates T-cell proliferation and interleukin-10 secretion», Nature Medicine, 1999.

19. Лепин Чэнь клонировал человеческий ген PD-L1 и, по его словам, попытался убедить одну компанию разработать и вывести на рынок антитело к нему еще в 2001 году, но безуспешно.

20. Проверка проводилась в Национальных институтах здравоохранения под руководством доктора Сюзанны Топалиан.

21. Дэну Чену достаточно было посмотреть на обеденный стол, за которым он сидел в детстве. Он до сих пор видел там своего отца, физика, который со всей страстью работал над уравнениями, которые помогут воплотить мечту о термоядерном синтезе.

– Все ведь точно так же, правильно? Страстная группа ученых верит в термоядерный синтез как будущее энергетики, и его постоянно ожидают «через двадцать лет», – говорит он. – Прошло уже сорок лет, группа никуда не делась, а термоядерный синтез все равно ждут через двадцать лет. И мне кажется, что беспокоились всегда вот о чем: да, мы маленькими шагами продвигаемся вперед. Знаем, что биологические основания есть. Но неужели что-то полезное для пациентов всегда будет «через двадцать лет»? Никто из нас не мог на самом деле сказать, когда же случится настоящий прорыв, который сделает открытия полезными для большинства пациентов.

22. Один из аргументов в пользу иммунотерапии, который приводит Дэн, заключается в ее ценностном предложении; он излагает его в виде истории о том, как его с Деб однажды пригласили на ужин к друзьям. Дэн сидел на кухне и пил вино, пока хозяйка дома готовила салат. Он начал рассказывать ей о своей работе и о прогрессе, которого удалось добиться в борьбе с раком. Он очень увлекся, говорил взволнованно. Данные клинических испытаний показали, что лекарство поможет пациентам, больным раком, прожить дольше.

– О, здорово! – сказала она. – а насколько дольше?

Дэн сказал ей, что иногда – всего на несколько месяцев.

– И это все? – спросила она. – Я-то думала, вы действительно лечите рак!

Он словно на автомате стал объяснять ей, что рак – это тяжелая болезнь, а эти цифры – средние, и… но он, по сути, оправдывал то, что ему самому не нравилось в отрасли. Да, он занимался разработкой лекарств, и это очень интересно. Да, они добились прогресса, того же самого постепенного прогресса, недели и месяцы постепенно превращались в годы. Именно такой была история лечения рака в течение целого поколения, может быть – двух. Он постепенно откалывает кусочки породы, но прорыва добиться не удается. Да и никому другому – тоже.