Открытие природы

Как лавки кричали о торговой мощи Британии, точно так же делала величественная штаб-квартира Ост-Индской компании в Сити, на Лиденхолл-стрит. У ее входа шесть огромных рифленых колонн поддерживали внушительный портик со скульптурным изображением Британии, которая протягивала руку коленопреклоненной Индии, предлагавшей свои сокровища. Пышное внутреннее убранство воплощало богатство и власть. Мраморный барельеф над камином в гостиной дирекции характеризовал сущность компании уже самим своим названием – «Британия принимает богатства Востока». Он изображал дары Востока – жемчуг, чай, фарфор и хлопок, и женскую фигуру – саму Британию и символ Лондона – матушку Темзу. Здесь же висели широкие полотна с видами поселений компании в Индии: Калькутты, Мадраса и Бомбея. Это здесь, в Ост-Индия-Хаус, директора обсуждали военные действия, суда, грузы, сотрудников, прибыли и, разумеется, разрешения путешествовать по своей территории.

Гумбольдт не только испрашивал разрешение исследовать Индию, у него в Лондоне было плотное расписание. Он побывал вместе с Араго в Королевской обсерватории в Гринвиче, останавливался в доме Джозефа Бэнкса на Сохо-Сквер, два дня гостил в доме уроженца Германии, астронома Уильяма Гершеля в лондонском пригороде Слоу{1020}. Гершель, готовившийся разменять девятый десяток, был человеком-легендой: в 1781 г. он открыл планету Уран и при помощи своих мощных телескопов даровал Земле всю Вселенную. Как и все остальные, Гумбольдт стремился увидеть гигантский 40-футовый телескоп, сконструированный Гершелем и считавшийся тогда одним из чудес света{1021}.

Но больше всего Гумбольдта интересовала идея Гершеля об эволюции Вселенной, основанная не только на математике: для Гершеля Вселенная была живой, меняющейся, растущей, вечно колеблющейся. Гершель прибегал к аналогии сада{1022}, когда писал о «прорастании, цветении, листве, плодородии, увядании, старении и гниении» звезд и планет{1023}, объясняя их образование. Тот же самый образ применит через много лет сам Гумбольдт, когда напишет о «великом саде вселенной», где звезды переживают разные стадии, совсем как «дерево на всех стадиях роста»{1024}.

Помимо этого, Араго и Гумбольдт посещали собрания в Королевском обществе. Со времени создания в 1660-е гг. для «улучшения знания природы экспериментированием» Королевское общество превратилось в центр британской науки{1025}. Каждый четверг члены общества встречались для обсуждения последних достижений наук. Они проводили опыты, «электрифицировали» людей, узнавали о новых телескопах, кометах, растениях и ископаемых. Они проводили дебаты, обменивались результатами, зачитывали письма от друзей-ученых, в том числе из-за границы.

Зал заседаний в Королевском обществе

Места лучше этого для укрепления научных связей нельзя было найти. «Все ученые – братья», – сказал Гумбольдт после одного из заседаний{1026}. Члены общества оказали ему честь, избрав двумя годами раньше своим иностранным членом, и теперь он не мог скрыть гордость, когда его давний друг, президент Королевского общества Джозеф Бэнкс превозносил перед блестящим собранием его публикации по ботанике как «одни из самых прекрасных и великолепных» за все времена{1027}. Бэнкс даже пригласил Гумбольдта в привилегированный Клуб королевского общества (Royal Society Dining Club), где он возобновил знакомство, в частности, с химиком Гемфри Дэви{1028}. Приверженец прусской кухни, Гумбольдт не был в восторге от английской еды и жаловался, что «обедал в Королевском обществе, где кто-то отравился»{1029}. Независимо от того, какой невкусной была еда, количество ученых на ужинах общества значительно увеличивалось, когда Гумбольдт был в городе{1030}.

Араго сопровождал Гумбольдта на всех встречах, кроме тех, что затягивались допоздна. Ночами, когда Араго спал, неутомимый Гумбольдт совершал очередные визиты{1031}. В свои 48 лет он ничуть не утратил юношеского энтузиазма. Единственное, что ему не нравилось в Лондоне, – это жесткие требования к одежде. «Отвратительно, – ворчал он в беседе с другом, – что в девять часов вы должны повязывать галстук так, в десять эдак, в одиннадцать еще как-то»{1032}. Но он был готов пережить даже превратности моды, раз набиралось столько желающих его увидеть. Всюду, где появлялся Гумбольдт, его приветствовали с величайшим уважением. Все «влиятельные люди» благосклонно относились к его проектам и планам на Индию{1033}. Но даже весь этот успех не производил на руководство Ост-Индской компании желаемого действия.