Открытие себя

– Раз мы сейчас отхватили размер Солнечной системы за часы, – перебил он Аскера, – то при двадцатидвухкратном убыстрении это за десяток-другой минут, так?

– Да. – Тот понял, к чему это сказано. – На все действия у звезды Г-1830 – а еще неясно, что там и как и какие они будут, – у нас уйдут десятки минут. И на решения тоже. На такие, в которых нельзя ошибиться. На все про все.

– Хорошо. – Капитан поднялся. – Сейчас регламентные работы перед долгим анабиозом. Окончательно все планировать уместней в том пробуждении.

Они принялись за эти работы.

5

…А Солнце уходило, удалялось, желтело и тускнело. Грустно было сознавать, что оно такая же звезда, как все другие в Галактике. Никогда оно не станет для людей – и для них – просто звездой. Уходил, удалялся их мир: девять неразличимых отсюда планет, одна из которых Земля. Голубые реки и озера, зеленые леса, горы, моря… города, дороги, ветер, синее небо… и люди, люди, множество разных людей, незнакомых – и теперь особенно дорогих.

Кондиционированный воздух звездолета с нужным процентом влажности и хвойным запахом показался им затхлым; лица товарищей – серыми.

* * *

Закончив работы, они сошлись в отсеке управления. Попитались – позволили себе такую роскошь. Еды в холодильнике осталось еще на два пробуждения в пределах суток каждое.

– Радиограммы уже должны быть на Земле, – мечтательно сказал Тони. – Хоть одна какая-то дойдет. Частоты знают. Может, ответят, а?

– Они там еще долго будут раскумекивать, что к чему, – молвил Бруно. – Оглушительный же факт: звездолет не возвращается в Солнечную, а проходит мимо!

– Дело не в том, – сказал Корень. – Чтобы ответить, там надо собрать сверхантенну в Космосе. В сотни километров диаметром. Да не около Земли, а на орбите Плутона. Это работа на месяцы. Так что не ждите.

– Эх, под дождик бы сейчас, – неожиданно сказал Летье. – Босиком по лужам, как в детстве. «Дождик, дождик, пуще! Расти трава гуще!..»

– А на лужах от капель пузыри выскакивают, – поддержал пилота Аскер. – Веселые такие. И лопаются…

Корень поднялся; лицо было твердое.

– Ладно, все. Готовиться к анабиозу.

И «Буревестник» на многие годы снова погрузился в тишину и молчание.

3. Доказательство по-вселенски

1

Пробуждение вблизи Г-1830, на расстоянии пяти световых дней от нее, было последним; для них в их релятивистском сверхразгоне все дальнейшее длилось несколько часов.

– Побриться! Подчепуриться! Одеть чистое!.. – весело скомандовал Корень, когда его товарищи вылезли из баков. Сам он был выбрит, из ворота чистой рубахи выглядывала тельняшка; ее Иван хранил еще с флотской службы, надевал крайне редко – последний раз при старте «Буревестника». Сейчас он был энергичен и подтянут, глаза блестели.

– А то б мы без тебя не догадались, – искоса взглянув на него, буркнул Аскер.

Не имело значения, что они через несколько часов умрут. Важно было умереть оптимально. Не хуже, чем рассчитали и спланировали.

В эти десятилетия слепого полета были дежурные пробуждения – для корректировки курса. В предпоследнем Бруно обнаружил чуточное искривление курса. Несколько дней следили постоянно. Физик не разрешал исправлять курс: наблюдал, как меняется положение звезд-ориентиров, вычислял. Все стало ясно: это было отталкивание Г-1830, то предвиденное им антитяготение. Так звезда выдала себя: она именно там, куда летели.

Исправили курс, задали поправки гидроавтомату – и снова в контейнеры УЗП.

Припасы почти иссякли.

Вообще по обстоятельствам этих последних дней и часов своей жизни они почти что и не были людьми; так, на самый минимум поддержания тонуса и жизнедеятельности. Чтоб быть в форме. И тем не менее они сейчас были больше люди, чем все родившиеся на той планете.

Сама картина релятивистского полета, при которой яркое звездное небо было только впереди, тусклее по бокам – и там зримо менялось расположение ближних светил – и инфракрасно-черное позади, делала их звездными существами, людьми Вселенной.

2

Теперь, на подлете, звезду увидели и в носовой телескоп. Черная дыра, заслоняющая, будто заглатывающая окрестный звездный планктон. Она росла – и вскоре была заметна без телескопа прямо по курсу.

Тони хохотал в восторге, стоя в носовой обсерватории, хлопал себя по бокам, крутил головой.

– Ты чего? – озадаченно спросил Корень.

– Нет, ну ничему же нельзя верить, ничему и никому, даже звездам! Я ведь до сих пор, знаешь, все-таки сомневался: есть ли то, к чему летим? Доводы-то косвенные. А теперь вижу: вот она, чертовка. Но коли так, прочие-то звезды, каталоговые светила, кои заполняют небесное пространство… там ли они, сердешные? Есть ли они?.. Вот и верь после этого глазам своим!

И пилот снова засмеялся, закрутил головой.

Вскоре в телескоп заметили и другую быстро смещающуюся черную дырочку в трех десятках поперечников от звезды-дыры.

– Будь я проклят, но это же планета! – сказал Тони. – Планета Марины, а? И как теперь будет с тем ее парадоксом? Есть там кто или нет?

– Есть ли, нет ли, но если у нас получится, то ничего не будет: ни планеты, ни парадокса, – ответствовал Корень.