Открытие себя

…В войну капитан-лейтенант Толстобров командовал подразделением торпедных катеров на Баренцевом море. Однажды все вышло наоборот: немецкая подлодка торпедировала его катер. Командир покидает корабль последним – и Ник-Нику ничего не осталось, как плыть в ледяной воде, держась за борт переполненной ранеными моряками шлюпки. Как ни странно, это его и спасло: все сидевшие в шлюпке замерзли на студеном ветру (не по-бытейски замерзли, когда достаточно попрыгать или выпить, чтобы согреться, а насмерть). Ник-Ник тоже потерял сознание, уснул в воде, но руки накрепко примерзли к борту. Шлюпку нашли, его оттерли, оживили, и он еще потом воевал. А мерцающая для меня кисть-клешня – признак колебания врачей: не оттяпать ли ее, отмороженную? В прифронтовых госпиталях с их перегрузкою ранеными ампутации вместо долгого лечения часто были неизбежны.

И снова шагаем по улице мимо особняков и заборов, мимо автобусной остановки с толпящимися на ней людьми. Они ждут автобус, как судьбу. Но переполненные коробочки маршрута № 12 проносятся не останавливаясь, и треск их скатов замирает вдали. Люди волнуются, смотрят на часы… А мы себе идем: я справа, Ник-Ник слева – чуть вперевалку и твердо ступая ногами. На работу надо ходить пешком – в этом мы с ним солидарны.

Самое время определиться.

– Ник-Ник, когда вернется Стрижевич? – И с замиранием сердца жду удивленного взгляда, возгласа: «Так он же погиб!» – или ответа типа: «Годика через три, если будет себя хорошо вести…» (есть такой вариант и без блатной подоплеки, есть: вернулся мириться к Люське, а та с другим любезничает; и схлопотал пятерку за серьезные телесные повреждения у двух потерпевших… ох, Сашка!), а то и вовсе: «Стрижевич?.. Не знаю такого». Мир зыбок.

– Конференция окончилась вчера, – подумав, говорит Ник-Ник. – Значит, завтра должен быть.

Ясно! Предполагаемое стало реальностью. Стриж укатил на своей «яве» в Таганрог на научную конференцию по микроэлектронике. Значит, и занимаемся мы именно этим. А следы его мотоцикла у времянки затоптали или смыл дождь. Я чувствую себя бодрее: я действительно близок к Нулю; возможно, сегодня и вернусь.

…Из Нуль-варианта мы переходим в иные через камеру эмоцитрона. Правда, и там психика определяет многое, без стремления не перейдешь, но все же есть техника, метод, показания приборов. А вернуться обратно – целая проблема.

Есть детская игра типа рулетки: отбитый пластинкой вверх шарик скатывается по наклонной плоскости, отражается от штырьков, попадает в лунки или проскакивает мимо. Вот и я сейчас вроде такого шарика. Правда, в отличие от него я обладаю достаточной сноровкой и волей, чтобы самому выскочить из «лунки»-варианта. Но куда дальше занесет, неясно.

Улица выводит нас на бугор, сворачивает влево – вить петли спуска. Мы идем прямо через свекольное поле с зеленой ботвой, по протоптанной нами вдоль межи тропинке; так если и не быстрей, то короче. Тропинку окаймляют рыжие кустики сорняков. Справа, за оврагом, аккуратные домики поселка Монтажников, слева – роща молодых липок.

А дальше, внизу, город, та сторона, откуда я вчера летел сюда в дом на бугре. Он залит утренним туманом, только самые высокие здания да заводские трубы выступают из него по пояс. Он тот, да не тот. Видна вдали и серая лента реки, но мостов через нее всего четыре. Больше труб и дыма из них, меньше высоких белых зданий на окраинах, вместо не построенных еще жилмассивов – сыпь частных домиков и дач среди огородов и садов. И конечно же, нет ажурных стартовых вышек; торчит, правда, в центре одна – телевизионная.

Впрочем, согласно Тюрину, все, помнимое мной, наличествует здесь и сейчас, только гиперплоскости, в которых находятся недостающие вышки, мосты и дома, повернуты к нашей реальности ребром.

А еще дальше – за рекой, за городом, за сизым лесом на горизонте одинаковое во всех гиперплоскостях реализации восходит солнце. Алые с сизым облака в этом месте встали торчком, будто их разбросал взрыв. Правее и выше облаков, сопротивляясь рассвету, блистает Венера. Природа – и в той части, где ее не затронули дела человеческие, – однозначна и надвариантна. Вариантность – признак ноосферы.

2

Так! Место и настроение подходит для попытки выскочить из «лунки». Нужна еще отрешающая мысль, чтобы подготовить момент абстракции. Ну, скажем… в ритм шага под горку и с некоторой натугой – вот такая:

– если взирать на нашу планету со стороны и еще быть, для общности, существом иной природы (я надвариантный и есть иной природы, ниточка сознания, петляющая в многомерном континууме возможностей), то увидится совсем не то, что видим мы с Ник-Ником, два спешащих на работу инженера: не облака, не здания, не машины, не люди… иное;