Открытие себя

– Ну-с, стало быть, полетели, – объявил он без паузы и связи с предыдущим. – Трое. В плазменном звездолете, который они назвали «Первоконтакт». Строго говоря, это был не звездолет – дальний планетолет-сухогруз с предельной скоростью тридцать одна тысяча километров в секунду. Добираться на таком к видимым звездам, пусть и самым близким, нечего и думать; но до Вишенки на этой скорости – три года туда, столько же обратно. И команду «Первоконтакта» составили не избранные, а заурядные дальнепланетники, возившие дейтерий-тритиевый лед с Плутона.

Я так понял, что ребята спартизанили. Дальнепланетники – люди вообще самостоятельные, привыкшие больше полагаться друг на друга и на самих себя, чем на земное начальство. Подзапаслись горючим, всем необходимым и – пока там чухаются со специальным кораблем и экипажем – давай-ка махнем! О своем намерении они сообщили, изрядно удалившись от Солнечной; одновременно послали весточку и гуманоидам: ждите, мол. Земле ничего не осталось, как согласиться и официально, с подобающей торжественностью, с горним трепетом в голосах дикторов объявить об экспедиции к планете гуманоидов… Но конечно же, дорогой собеседник, конечно же, те, чьи карты спутали эти трое, затаили досаду, горечь, злость и иные малоприятные чувства. О страсти человеческие, страсти существ разумных и деятельных, как они движут нами! Что, думаете, нет, а?.. Но ведь ежели наш ум над ними, а не служит удовлетворению их – почему же он все никак не постигнет природу чувств? А?

5

– И вот наконец подлетают. На планете гуманоидов все готово для приема: расчистили площадку для спускаемого аппарата… не площадку даже, громадный стадион – километровое поле, амфитеатр почти до облаков. Организовали и систему радиопривода с маяками в крайних точках планеты. И телепередачи, телепередачи, телепередачи – сорок тысяч одних передач: гуманоиды – звездолету, «Первоконтакт» – им, гуманоиды – нам, мы – им, «Первоконтакт» – нам, мы – ему… Для землян за эти годы стали дорогими лица троих нахалов.

…И не замечали, не желали заметить в атмосфере радостного ожидания растерянности на этих лицах. А она появилась, когда «первоконтактники» сообщили, что планета гуманоидов радиолокаторами не прощупывается. По маячным сигналам оттуда они на подлете запеленговали ее, «вели» параболическими антеннами по орбите вокруг Вишенки – однако собственный, посланный звездолетом радиоимпульс не отразился ни от чего. Это был первый зловещий факт.

Дальше – хуже. «Первоконтакт», гася скорость, приблизился настолько, что пора было различить в телескоп хотя бы темный диск планеты на фоне звезд (размер ее знали по обмену сведениями, в полтора раза больше Земли), а также пусть и тусклый, темно-вишневый, но серпик освещенной ее части. И тоже ничего – ни серпика, ни диска, заслоняющего обильные россыпи звезд.

В расчетной точке от звезды (ее едва тлеющий диск был заметен) скорость звездолета уменьшилась до второй космической, вектор был надлежащий – пора бы тяготению Вишенки взяться за дело и закружить корабль на планетарной орбите. И опять осечка: не обнаруживалось у Вишенки тяготения! То есть оно как бы было и как бы не было: траекторию «Первоконтакта» не искривляло – но ведь планету гуманоидов что-то же удерживало около этого, с позволения сказать, светила!

«Мало мы еще знаем о свойствах звезд», – подумал командир и решил приблизить звездолет непосредственно к планете, стать на спутниковой орбите.

Уж там-то точно должно быть поле тяготения, у такой глыбы вещества.

Гуманоиды не подозревали о возникших осложнениях. На планете все эти дни царил ликующий бедлам. Экраны показывали толпы трехногих существ, сияющих в лучах своей яркой Вишенки начищенной чешуей и трубами, они согласованно подпрыгивали, помахивая запасными ногами. Все оркестры и хоры их в знак дружеских чувств наяривали исключительно земные песни: «Подмосковные вечера», «Их хатте айне камераде», «Гоп со смыком», «Не шей ты мне, муттерхен, сарафанэ руж» и т. д. Амфитеатр вокруг посадочного поля заполнили избранные жители планеты, все в очках-фильтрах на козлиных физиономиях (предупредили, что свет от дюз при посадке может их ослепить). Словом, ждут.

И Земля ждет. Ждет, затаив дыхание, все человечество, вся Солнечная.

Информацию здесь принимают по двум каналам: передачи от гуманоидов и от «Первоконтакта». Видно, что на телеэкранах в звездолете проходят те же кадры с планеты, которое синхронно принимает (одновременность со сдвигом… в три года) Земля; по ним ясно, что корабль на месте, рядом.

Правда, параллельно с корабля транслируют и непосредственную обстановку у них: видны ошеломленные, недоумевающие лица астронавтов, в иллюминаторах темно и пусто – и только световые индексы на маячных табло показывают, что радиоприводные антенны развернулись почти под сто двадцать градусов друг к другу, – то есть планета под брюхом корабля, в сотнях километров.