Открытие ведьм

Удовлетворенная моим послушанием, она принюхалась, сказала Мэтью что-то нелестное и чиркнула спичкой, растапливая камин.

– Марта, – Мэтью встал с места, – я сам могу.

– Ей холодно, а ты пей. Я зажгу.

Вскоре огонь разгорелся. В большой комнате не стало жарко, но значительно потеплело. Марта отряхнула руки и поднялась:

– Ей надо спать. Я носом чую, она сильно боялась.

– Она ляжет, как только поест, – пообещал Мэтью, торжественно подняв правую руку.

Марта погрозила вампиру пятнадцати сотен лет от роду, словно пятнадцатилетнему мальчишке, но все же поверила и удалилась, без труда преодолевая крутые ступени.

– Окситанский, кажется, язык трубадуров? – спросила я; Мэтью кивнул. – Не знала, что северяне тоже на нем говорили.

– Не такой уж у нас дальний север, – улыбнулся он. – Париж мы считали далекой пограничной провинцией, почти все говорили по-окситански. От северян вместе с их наречием нас защищали горы – здесь до сих пор не очень-то жалуют чужаков.

– Что вы друг другу сказали?

– «Ты ствол, она ветка, где зреет восторгов плод», – перевел Мэтью, устремив взгляд в окно. – Теперь Марта будет напевать это весь день и сведет Изабо с ума.

Комната нагревалась, и меня начало клонить в сон. Я с трудом доела омлет.

От очередного зевка я едва не вывихнула себе челюсть, и Мэтью подхватил меня на руки.

Я запротестовала.

– Хватит уже, ты еле сидишь. – Он посадил меня в ногах кровати, откинул покрывало. Белоснежные хрустящие простыни так и манили. Я уронила голову на груду пуховых подушек. – Спи! – приказал Мэтью, задвигая полог.

– Не уверена, что получится. – Я подавила очередной зевок. – Никогда не сплю днем.

– А по виду и не скажешь. Ты теперь во Франции, так что учись. Я буду внизу – зови, если что понадобится.

Учитывая расположение комнат, мимо Мэтью ко мне никто не пройдет; можно подумать, что он хотел отгородиться от собственного семейства.

У меня назревал вопрос, но Мэтью предотвратил его, плотно задернув полог. Свет не проникал сквозь тяжелую ткань, сквозняки тоже. Я согрелась и быстро заснула.

Разбудил меня шорох переворачиваемых страниц. Я рывком села, не понимая, кто меня так занавесил, и лишь потом вспомнила.

Я во Франции, в доме Мэтью.

– Мэтью? – тихо позвала я.

Он раздвинул полог и с улыбкой посмотрел на меня. В комнате горело чуть ли не сто свечей – одни на стенах, другие в канделябрах на полу и на столах.

– Для того, кто не спит днем, ты недурно вздремнула, – сказал он, довольный тем, что поездка во Францию начинает себя оправдывать.

– Который час?

– Надо подарить тебе часы, чтобы не теребила меня. – Он взглянул на свои старые «Картье». – Почти два часа дня, Марта вот-вот подаст чай. Не хочешь принять душ и переодеться?

При мысли о горячей воде я мигом сбросила одеяло:

– Да, пожалуйста!

Мэтью помог мне слезть – кровать оказалась выше, чем я ожидала, а каменный пол обжег ноги холодом.

– Твоя сумка в ванной, компьютер у меня в кабинете, полотенца приготовлены. Мойся сколько захочешь.

– Да это дворец! – воскликнула я, забежав в ванную.

Громадная белая ванна на ножках помещалась между двух окон, на длинной деревянной скамье стояла моя потрепанная дорожная сумка, в углу из стены торчала насадка для душа.

Я пустила воду, думая, что она не скоро нагреется, но меня – о чудо! – сразу окутал пар. Мыло, пахнущее медом и нектарином, помогло снять напряжение, мучившее меня все последние сутки.

Вымывшись, я натянула джинсы, носки, водолазку. Розетки для фена не было, поэтому я просто вытерла волосы и связала их в конский хвост.

– Марта принесла чай, – сообщил Мэтью, когда я вышла. – Налить тебе?

Я блаженно вздохнула, отпив глоток.

– Так когда же я увижу «Aurora Consurgens»?

– Когда я буду уверен, что ты не заблудишься на пути к ней. Готова к большой экскурсии?

– Да. – Я надела мокасины, сбегала в ванную за свитером. Мэтью терпеливо ждал, стоя у лестницы. – Может, чайник захватим вниз?

– Нет, Марта придет в ярость, если я позволю гостье убрать посуду. Подожди хотя бы денек.

Мэтью, похоже, мог ходить по этим стертым ступеням с завязанными глазами, но я шла осторожно, придерживаясь за стену.

У себя в кабинете он показал мне мой ноутбук – тот, уже подключенный, стоял на столе у окна. На первом этаже пахло дымком от разожженного Мартой камина.

– Начнем экскурсию с библиотеки, – взмолилась я.

Эту комнату тоже долгие годы заполняли мебелью и разными безделушками. У французского секретера времен Директории стоял итальянский стул «савонарола», а витрины на громадном дубовом столе, относящемся примерно к 1700 году, словно взяли из музея Викторианской эпохи. Но нескончаемые ряды переплетенных в кожу книг на ореховых полках и обюссонский ковер в золотисто-сине-коричневых тонах сглаживали разницу в стилях.