Открытки от незнакомца

Энни выключает пылесос и аккуратно накручивает провод на ручку, в последний раз оглядывая комнату и пытаясь представить, какой она предстанет для чужого человека. Ковер вытерт, но не до дыр; чернильное пятно – в этом месте Майкл однажды наступил на картридж от ручки – теперь скрыто удачно передвинутым кофейным столиком. Она знает о пятне, Джо тоже, но Бабс ни за что его не заметит, если не встанет на четвереньки. Энни стыдно, что у нее нет декоративных подушек, хотя они вошли в моду, если судить по картинкам в журнале в приемной врача. Журнал был годичной давности, и она предполагает, что теперь такими подушками обзавелся каждый дом страны. Она как бы невзначай обмолвилась о той статье Джо, но он ее высмеял: спросил, чем плохи подушки, прилагаемые к дивану, и критически отозвался о лишнем мотовстве. Энни подумывала о том, чтобы самой сшить подушечки из остатков ткани, сказала Джо об этом своем намерении, но, увидев его гримасу, решила больше не заговаривать о подушках. А ведь как симпатично смотрелись бы солнечно-желтые!..

Убедившись, что все на своих местах, Энни торопится на кухню, где уже готов чайный поднос для двух персон: чайник, чашки, молочник, сахарница, тарелочка с четырьмя печеньями. Не поторопилась ли она с подносом? Четыре печенья – не маловато ли? Она открывает банку и докладывает еще два. Шесть штук еле умещаются на блюде, одно приходится убрать. Нечетное число – то, что надо, теперь не кажется, что она все просчитала, и, конечно, хорошо, что поднос уже готов. Хотя она, наверное, придает этому слишком больше значение.

Энни склоняет набок голову и прислушивается, но наверху тихо. Она уложила Кару не сразу после обеда, чтобы дочка дольше поспала. Вечером будет труднее ее уложить, но Джо проведет вечер в биллиардной и ничего не узнает. Если Бабс придет вовремя, то у них будет целых полтора часа, прежде чем настанет время забирать Майкла из дошкольной группы. Сын Бабс тоже посещает дошкольную группу, но он младше Майкла и более шумный. Мартин, старший сын Бабс, учится уже во втором классе. Ее мальчишки – та еще парочка, особенно по сравнению с Майклом и Карой, но когда они шумят или не слушаются, Бабс закатывает глаза и говорит: «Что взять с мальчишек», как будто это все оправдывает. Энни не думает, что мальчикам обязательно полагается шуметь и плохо себя вести, как будто это свойство их пола. Майкл никогда не скачет по диванам, не рисует на стенах, не разносит по дому грязь и крошки от печенья – боже упаси! Но Энни завидует спокойствию подруги. Вот бы и ей такую же смелость, граничащую с наплевательством! Она задумывается, каково это – не заботиться о пятнах, о состоянии ковра, не беспокоиться постоянно о том, что другие люди думают о поведении ее детей. Это была бы невероятная свобода, думает Энни, – именно для нее самой; Бабс относится к этому по-другому. Откуда взяться сладостному чувству освобождения, если ты никогда не ходила по струнке?

Громкий стук в дверь прерывает мысли Энни, она вздрагивает от неожиданности. Несколько секунд она стоит без движения, потом делает два глубоких вдоха, поправляет юбку и идет к двери. Бабс широко улыбается ей, в руках у нее полосатая коробка, перевязанная витой ленточкой.

– Я принесла вкусняшки! – сообщает она, входя в прихожую. Энни со стыдом вспоминает свое сиротское печенье на блюдце в кухне и соображает, успеет ли его убрать, прежде чем Бабс увидит, но та уже на кухне, набирает воду в чайник. Энни идет за ней.

– Сядь! – командует Бабс. – У тебя усталый вид, Энни, милочка. Кара все еще просыпается по ночам? Лучше позволяй ей плакать. Она не научится успокаиваться, если ты и дальше будешь бегать на каждый ее писк.

– Знаю, – откликается Энни, признательная Бабс за деловитость. – Но ее плач будит Джо, а ему нужно высыпаться. Он говорит, что после бессонной ночи из него плохой работник и это стоит нам денег. Ничего, рано или поздно она сама научится.

– Не научится, если ты так и будешь к ней бегать, – возражает Бабс и разбирает тщательно подготовленный Энни поднос. – Я принесла пирожные с заварным кремом, надеюсь, ты оценишь.

Энни предпочитает пончики, но все лучше, чем ее сладкое печенье, его любит один Джо.

– Замечательно! – говорит она с улыбкой.

– Только что мы говорили о тебе. – Бабс наливает воду из чайника прямо в чашки, заварник ей ни к чему. – Компания мамаш из класса Мартина устраивает вечеринку. Я не знала, что сказать про тебя. Пойдешь? Ты знакома только со мной, но компания что надо, к тому же ты бы послушала, как все будет в сентябре, когда Майкл начнет учебу.

Бабс стоит к ней спиной, развязывая ленточку на коробке с пирожными, и у Энни есть возможность обдумать ответ. Времени на обдумывание, правда, не хватает. Она еще ломает голову, а Бабс уже поворачивается к ней.

– Ну? – спрашивает она, ставя коробку на стол. – Что скажешь?

Энни по-прежнему молчит. Слишком много проблем. Может ли она попросить Джо посидеть с детьми? Как ей заработать на покупку напитков? И что надеть? От вопросов кружится голова, потом их сменяют варианты отговорок.