Открытки от незнакомца

– Все хорошо, – шепчу я Майклу в волосы. – Я понимаю. Ты не виноват. Ни в чем этом ты не виноват. Я тебя не виню. Как бы я могла тебя винить?

Он отрывает голову от моего плеча и заглядывает мне в глаза. Не помню, когда мы с ним последний раз стояли так близко друг к другу.

– Ты серьезно? – У него умоляющий, растерянный взгляд. Ему необходимо прощение. С самого нашего детства он сгибался под этой тяжестью. Весь гнев, мучивший меня в самолете, уже испарился. Очень многое в его поведении – отстраненность, бегство в Лондон, нежелание иметь дело с отцом и со мной – мгновенно обретает смысл. Впервые я благодарна судьбе за то, что была тогда так мала. Все эти годы я думала, что Майкл везунчик, ведь он гораздо старше и все помнит. Мне было невдомек, что он всю жизнь старается все забыть.

– Конечно, я говорю серьезно, – успокаиваю я его.

– Как ты теперь поступишь? – спрашивает он.

Честно говоря, у меня нет на это ответа. Сначала надо вернуться домой и обдумать все, что я узнала за эти несколько дней. Сейчас мои планы не простираются дальше этого.

– Никак… – бормочу я. – Никак.

Я прощаюсь с ним на станции Блэкфрайэрс, дохожу до Кингс-Кросс, там сажусь на поезд до дома. Я измучена недосыпом и всем тем, что узнала за последние дни. Сейчас я хочу одного – попасть домой.

45

Уже на подъезде к дому я чувствую смутную тревогу. Час уже поздний, на улице тихо, что естественно, но меня не оставляет непонятное предчувствие, что дома что-то случилось.

Я нервно копаюсь в сумке, ищу кошелек, чтобы расплатиться с таксистом, хочу найти мелочь, но попадаются одни четвертаки. Машина отъезжает, теперь я ищу ключи, мне казалось, я положила их во внутренний карман, но никак не могу нащупать. Такое ощущение, что я отсутствовала вечность, а не считаные дни. Домой вернулась совершенно другая Кара Фернсби.

Найдя наконец ключи, я вхожу в дом. Меня встречает гнетущая тишина, потом я различаю слабые звуки: кто-то топчется наверху. Я тихонько даю о себе знать, надеясь, что меня услышат:

– Миссис Пи, это вы? Я вернулась. Все в порядке?

На лестнице появляется миссис Пи в полном рабочем облачении, в аккуратно повязанном белом фартуке.

– Добро пожаловать, Кара. Хорошо съездили?

– Да. – Я невежливо пропускаю ее вопрос мимо ушей. – Что-то случилось? Что-то с отцом?

– Боюсь, ему нехорошо, – скупо отвечает она и спускается мне навстречу. Я перехватываю ее посередине лестницы. – Был врач. Они считают, что это пневмония. Ничего удивительного, учитывая его состояние.

Я протискиваюсь мимо нее и тороплюсь в комнату отца.

– Я не хотела вас тревожить, – говорит она мне вслед, – все равно вы не смогли бы вернуться раньше.

Как раз могла бы. Если бы не поменяла рейс, если бы не встречалась с Майклом…

В комнате отца темно, горит только прикроватный ночник, освещающий странным светом переднюю половину кровати. Воздух неподвижный, спертый, все другие запахи перебивает запах антисептика. На стуле у кровати лежит открытая книга, рядом с ней очки. Наверное, миссис Пи дежурила рядом с отцом. Тут же стойка с капельницей, на груди у отца перекрестье трубок. Я подхожу к кровати не дыша, как будто боюсь, что на меня прыгнет какое-нибудь чудище.

Отец лежит с закрытыми глазами, не поймешь, спит или нет. Дыхание тяжелое, сбивчивое. Кажется, он усох за четыре дня моего отсутствия и теперь выглядит под хрустящей белой простыней как ребенок, матовая кожа отливает в полутьме молочной белизной. Его кашель звучит утомленно, словно из последних сил.

Я озираюсь на миссис Пи в отчаянии, в слабой надежде на хоть какое-то утешение. Она подходит и ласково обнимает меня за плечи.

– Давно это с ним?

– Со вчера. До этого он был в полном здравии. Вечером я вызвала врача. Она сказала, что вашего отца можно оставить здесь, раз с ним я. Скоро начнут действовать антибиотики.

Я смотрю на отца. Он так усох, что в этой ветхой скорлупке трудно узнать его прежнего.

– Как думаете, лучше отвезти его в больницу? – тихо спрашиваю я.

Миссис Пи поправляет невидимую складку на одеяле.

– Сами решайте, Кара. Не думаю, что они смогут сделать что-то такое, чего не делаю здесь я. Для него было бы слишком сильным стрессом, если бы его начали дергать. Пусть лучше лежит спокойно; когда рассветет, мы посмотрим, как он будет себя чувствовать. Если станет хуже, всегда можно вызвать «Скорую».

Я чувствую себя как малое дитя. Мне необходимо, чтобы мной руководили, самой принимать решения мне слишком трудно.

– Думаете, это… это конец? – спрашиваю я. Я не готова. Знала, конечно, что он умрет, но не думала, что так скоро. Я смотрю на миссис Пи в ожидании профессионального суждения, но не знаю, что хотела бы от нее услышать.

– Ну нет, до такого мы еще не дошли, – говорит она тоном старшей медсестры или вожатой скаутов. – Дальше будет видно.

Я сажусь у кровати, но тут же вскакиваю.

– Мой чемодан! Я оставила его на улице.

– Я схожу принесу, – спокойно говорит она. – Вы не считаете, что нужно позвонить Майклу?

Об этом я не подумала.

– Конечно. Который час?

– Половина второго. Может, лучше дождаться утра?

– Нет, я позвоню сейчас. Что ему сказать?