Открытые письма «архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву

Можно, разумеется, и лишиться тех или иных убеждений: они, как выяснено наукой, нам и неподконтрольны. Но зачем же клеветать на них, извращать их, превращать себе во благо свою же неустойчивость в принципах?..

Письмо тринадцатое

Впрочем, я воспроизведу здесь и твои вопросы в связи с судьбами России. Из них ясно, в частности, почему столь невероятная мешанина существовала в идеологии и политике КПСС как раз в те годы, когда ты призывал к «творческой смелости». Будучи членом Политбюро, линию отсчета уже тогда ты обозначил словами: «общецивилизованный процесс». это, понятно, и есть процесс именно капиталистического развития. Если иметь в виду новейшее время.

Впрочем, вот они, твои «каверзные» вопросы: «Скажем, почему столь трудно оказалось марксизму пересечь границы огромной империи и стать одним из направлений общественной мысли России? Почему знакомство русских революционеров (Лопатина, Лаврова и др.) с основоположниками научного социализма не порождало (?), в отличие от стран Западной Европы, интеллектуальной потребности перехода на позиции марксизма? Почему громадный интерес к работам Маркса и Энгельса, таким, как “Манифест Коммунистической партии”, “Учредительный манифест Международного товарищества рабочих”, “Гражданская война во Франции”, перевод на русский язык первого тома “Капитала”, идеи которого широко обсуждались, поступая в народническую и даже рабочую среду, не создавали никакого (?!) российского марксизма, а питали почти два десятилетия народническую и либеральную мысль России вплоть до 80–90-х годов XIX века?» («Муки прочтения бытия». С. 257).

Эти вопросы ты сформулировал в 1990 году, в связи с подготовкой тогда очередной идеологической липы — «Очерков истории КПСС». Авторам их ты и давал тогда свои «руководящие указания» (под лицемерно успокаивающим названием: «Не более чем личная позиция»). Официально тогда ты выступал еще как марксист. Хотя «под второе дно» в свой письменный стол в те же дни ты складывал свои другие страницы — с грубо антимарксистским содержанием. Интересно, сколько же поколений будет увлечено этим твоим «нравственным подвигом»?..

Уже тогда сам характер твоих вопросов свидетельствовал о том, что эти твои вопросы способны окончательно завести проблему «русской альтернативы» в казуистический омут. Ну что, к примеру, означает высказанное тобой недоумение по поводу того, что у них якобы не возникло «интеллектуальной потребности перехода на позиции марксизма»? То ведь и означает, что ты действительно не понял (или, возможно, сделал вид, что не понял) самого главного в самой постановке вопроса — того, что именно Лопатин и Лавров и были первыми подлинно российскими марксистами... Поскольку ведь именно народничество (в его многих верных посылах) и было (теоретически же и остается) российским эквивалентом марксизма. Именно так полагал и Маркс. Так считали Лопатин и Лавров.

Далее. Что реально означает тот твой вопрос, как не выражение сплошной путаницы понятий, когда ты ни с того ни из сего включаешь в него констатацию того якобы факта, будто «Капитал» и ряд других сугубо «западнических» работ Маркса, не создав «никакого российского марксизма», «питали почти два десятилетия народническую и либеральную мысль России»?

Каким же, скажи мне, образом «Капитал» или «Учредительный манифест Международного товарищества рабочих» могли «питать» народническую мысль России, если, во-первых, эта мысль возникла совершенно самостоятельно и много раньше большинства из названных тобой работ; во-вторых, эти «западнические» работы Маркса для России и не предназначены; в-третьих, когда какие-то из них в какой-либо части и предназначены (например, издание «Манифеста Коммунистической партии» на русском языке в 1882 году), то в них четко оговорено, что главное содержание их к тогдашней России (по крайней мере, пока) не относится, а в какой степени если и относится, то эта «степень» специально, то есть только для России, и дописана — в предисловии самих авторов к этому именно, 1882 года, изданию; в-четвертых, действительно новые для того времени работы Маркса (письмо в «Отечественные записки» от 1877 года и письмо к В.Засулич от 8 марта 1881 года), которые в самом деле питали мысль народничества, — вот они и были российским марксизмом. В качестве первоисточника сугубо российского марксизма сам Маркс называл Н.Г. Чернышевского. А не наоборот, как тебе и другим хочется...

Когда я пишу эти тексты, обращенные к тебе, я все больше убеждаюсь в том, что ты не из-за невежества путаешь, а с намерением. Ты не пропустил, нет, мимо себя идею «русской альтернативы» Чернышевского — Маркса, а деформулировал ее до той степени, когда она совсем уже не напоминает первозданность свою. Дальше и будет разговор о том, с каким остервенением и изощренностью русская социал-демократия вытаптывала эту идею на ее корню.