Открытый сезон

— Хочешь глотнуть?

Она сделала вид, что ничего не заметила и сказала: — Спасибо. — Небрежно взяла бутылку, плеснула на два пальца в стакан и долила немного воды из крана. Это было сделано очень официально, без грубости, но в животе у Мартина похолодело и кровь застучала в ушах. Потом Нэнси спокойно произнесла:

— Десять минут, а сейчас убирайся, Ты заставляешь меня нервничать.

Она подтолкнула Грэга к двери.

Он очень удивился, но помахал бутылкой, — улыбнулся и спросил Мартина:

— Ну как, глотнешь?

Мартин не ответил. Он был не в состоянии. Он смотрел в пол, напряженный и равнодушный.

Грэг пожал плечами, бросил последний взгляд на Нэпси, которая трясла сковородой, чтобы рис не прилипал ко дну, и перемешивала жарящуюся поэллу с подрумянившимися овощами.

Он вышел. Мартин смотрел на его удаляющуюся спину, потом на Нэнси. Она сделала глоток, потом снова вернулась к сковороде. Он посмотрел вниз, на цепь. Она была отвратительной, ужасной, как черная змея, сворачивающаяся и скользившая, когда Нэнси передвигалась по кухне. Она вставила в кольцо на лодыжке губку для мытья посуды, чтобы не натереть ногу.

Из соседней комнаты доносились взрывы смеха и потрескивание огня. Арт тихонько наигрывал на гармонике.

Это не может быть правдой. В то, же время прошлой ночью, подумал Мартин, они пересекали мост Мэккинэк и единственное, о чем он думал — накормить Нэнси, раздеть ее и уложить в постель.

Автоматически он начал открывать остальные банки.

Глава 11

К тому времени, когда ужин был готов, они были уже основательно пьяны. Похвалив кулинарное мастерство Нэнси, они начали произносить тосты. Первый был за нее, за повариху. И Мартин, не пивший, так как у него были подозрения на язву, маячил, как дурное предзнаменование, и Грэг принудил его осушить сначала полстакана неразведенного бурбона, потом еще.

Позже, когда они уже все улеглись в постель и в хижине стало темно и тихо, его стошнило от выпитого. Появилась вторая цепь с кольцом, вделанная в стену гостиной под одной из скамей, сходившихся в углу с книжными полками. На этот раз была очередь Мартина.

— Добродетель вознаграждена, — сказал Кен, освобождая Нэнси На самом деле он имел в виду, что она просто не осмелится сейчас, ночью, улизнуть в ледяной лес. Он знал это. И она знала это. Раскованная, она была точно такой же узницей, как раньше.

Но Мартин — это не Нэнси. И вот он стоит на пороге, перегнувшись через перила, и его рвет, и приторный кислый вкус бурбона и желчи обжигающе стоит у него в ноздрях и носу, а ночная его цепь уже растянулась до предела, кольцо врезалось в его лодыжку.

Нэнси, завернувшись в одеяло, лежала на одной из скамей и ждала. С того момента, как она решила подыгрывать им, она весь вечер сохраняла лицо. В голове у нее было пусто, легко, а в груди стоял, словно железный, ком, затрудняя дыхание. Это была боль от многих часов, проведенных в напряжении. И ни за что она не могла бы подняться, чтобы помочь Мартину. Они дошли до точки, она это чувствовала, где ни один уже не мог беспокоиться о другом. Хотя они были вместе, но каждый был полностью сам за себя.

Весь день она ждала насилия. Это должно было произойти. Умственно она себя уже подготовила, ничто не могло быть хуже, чем Эдди. Она безропотно позволила бы им получить свое, женщина от секса не умирает. Она только беременеет. Но она молилась, чтобы они не били ее.

Ее и Мартина заставили сесть за стол.

— Одна большая и счастливая семья, — сказал Арт. Ее поместили между Кеном и Грэгом. Один раз протягиваясь за чем-то Грэг намеренно провел тыльный стороной руки по ее груди. Она знала, что это было сделано намеренно, девушка всегда знает, но она ничего не сказала Арт наконец отключился и Кен с Грэгом оттащили его в постель. Кен вернулся показать ей и Мартину ванную, постоял рядом с Мартином, пока тот пользовался туалетом и чистил зубы, но потом оставил ее одну и даже показав, как запереть дверь. Это было кошмарно. Он был гостеприимным хозяином, а они при этом долгожданные гости, проводящие уикэнд.

Позже он принес для них одеяла и подушки, приковал Мартина, перемешал угасавшие угли в камине, положил последнее полено и ушел. Дверь в спальню вежливо затворилась. Через несколько минут полоска света из-под двери погасла.

Безмолвно она приготовила две постели, легла на свою и погасила свет. Кен оставил сигареты и она закурила. Скоро они появятся. Вероятно, Грэг первым, потом Кен. По крайней мере от Арта она была сегодня в безопасности. О боже, пожалуйста, если они собираются использовать ее, пусть это скорее случится и быстрее кончится.

Никто не пришел.

Потом Мартин почувствовал себя плохо.

И вот он вернулся, бессильно опустился на скамью, натянул на себя одеяло и бесконтрольно затрясся. Она села и положила ладонь ему на лоб: Он был прохладный и влажный. Она еще плотнее завернулась в одеяло и подсела к нему.

— Тебе сейчас хорошо? — прошептала она.

— Да. Боже, как можно пить такую гадость?